Записки охотника анализ произведения кратко. «Малиновая вода», анализ рассказа Тургенева

Министерство образования и науки Российской Федерации

Государственное образовательное учреждение Высшего профессионального образования

Оренбургский Государственный Педагогический Университет

Факультет филологический Кафедра языкознания и методики преподавания русского языка

Курсовая работа

по теме: Анализ сборника рассказов И.С. Тургенева «Записки охотника» в позиционном аспекте

Оренбург 2010

ВВЕДЕНИЕ

Целью работы является изучение сборника рассказов И. Тургенева «Записки охотника» в позиционном аспекте. Для ее достижения были поставлены следующие задачи:

Рассмотреть «Записки охотника» с точки зрения позиционного использования в них образа природы;

Проанализировать каждый эпизод с описанием образа природы;

Установить места каждого эпизода и связь его с остальными частями рассказов;

Сделать вывод о роли каждого эпизода с образом природы в сборнике.

Выделить эпизоды с изображением природы, установить их протяженность и локализацию в тексте каждого рассказа и в цикле.

Предметом исследования является образ природы сборника рассказов И. Тургенева «Записки охотника».

ГЛАВА 1. ИЗУЧЕННОСТЬ КОМПОЗИЦИИ ТЕКСТА В ПОЗИЦИОННОМ АСПЕКТЕ

Основной функцией языка является коммуникативная функция, эту основную функцию язык выполняет через сообщение - тексты, оформленные посредством языка. Художественный текст, являясь произведением искусства - литературы - в отличие от других текстов не выполняет коммуникативной функции в чистом виде. Для удовлетворения духовной эстетической потребности художественный текст игнорирует реальность, выбирая в ней лишь то, что необходимо для выражения некой идеи, художественной проблемы. Идея эта есть главный организующий стержень художественного текста. Понять идею не всегда легко, и здесь может помочь лингвистический анализ - изучение материальной формы художественного текста, в которой и «зашифрована», закодирована художественная идея [Корбут-3; 76].

1.1 Понятие о лингвистическом анализе

Лингвистический анализ - это специальная система обучающих приемов для разложения текста на составные части, их изучения, сопоставления, осмысления, а затем понимания художественного текста в единстве и взаимосвязи всех ее элементов [Корбут-4; 76].

Лингвистический анализ позволяет увидеть органические конструктивные связи между курсами литературы и современного русского языка. Два основных этапа лингвистического анализа: анализ и синтез. Лучше начинать с анализа элементов, далее делать вывод о влиянии элементов на содержание - синтез. Лингвистический анализ включает и некоторые аспекты других видов анализа. Литературоведческий аспект - осмысление художественного текста как факта общественной мысли - может быть подключен на этапе синтеза. Стилистический аспект - осмысление нарушения или ненарушения норм литературного языка современной эпохи и эпохи, соответствующей времени написания произведения, необходим на этапе анализа. Самым полным анализом художественного текста является общефилологичекий, такой анализ включает все известные виды анализа: и лингвистический, и литературоведческий, и исторический.

При лингвистическом анализе литературное произведение рассматривают «как источник впечатлений для читателя» (Арнольд), который испытывает некие чувства независимо ни от личности автора, ни от общественного мнения. Какие лингвистически единицы, выстроенные в какой последовательности, способствуют созданию впечатления? - вот основные вопросы, которые ставятся при лингвистическом анализе [Корбут-4;76].

Композиция художественного текста. С точки зрения лингвистической композиция - это способ расположения и соединения языковых единиц разных уровней в целостной линейной структуре художественного текста. Композиция представляет собой гармоническое единство формы и содержания.

Б.А. Успенский предложил рассмотреть лингвистическую композицию художественного текста как систему внутритекстовых точек зрения. В систему точек зрения входят точки зрения автора (авторов), персонажей, а иногда и предполагаемые точки зрения читателей.

В композиции можно выделить два типа речи - прямую и непрямую. Прямая речь формально выделяется кавычками (или тире). К прямой речи можно также отнести письма, дневниковые записи, статьи из газет и журналов, они усиливают «достоверность» [Корбут-22;76].

Среди непрямой речи А.Ю. Корбут выделяет два основных способа повествования. Объективное повествование (объективная речь) и субъективное повествование.

«Композиционными единицами художественного текста, - пишет А. Ю. Корбут в своей работе «Лингвистический анализ художественного текста»,- в аспекте точек зрения являются все элементы, изменяющие тип повествования: прямая речь, письмо, сон, документ, дневник, газетный материал, субъективная речь автора и т.д.

Динамический аспект композиции. Композиционной единицей художественного текста в динамическом аспекте является тип речи: повествование, описание, рассуждение в речи автора. Большинство крупных художественных текстов - это художественные повествования с включением других типов речи [Корбут-27; 76].

Симметрологический аспект. Следующий аспект композиции художественного текста связан с сильными позициями текста, его пропорциями и видами симметрии в нем. Таким образом, анализ композиции в этом аспекте позволяет увидеть проявление законов симметрии в лингвистической структуре литературного произведения. Важнейшим проявлением законов симметрии в художественном тексте является золотое сечение, которое называется гармонический центр. Первый уровень золотого сечения делит текст на две неравные части по коэффициенту 0, 618. Это и есть точка золотого сечения, или гармонический центр. Гармонический центр является сильной позицией текста.

Второй уровень пропорции золотого сечения выделяет абсолютное начало художественного текста. Это часть текста, включающая заглавие, эпиграф, если он есть. Его коэффициент - 0, 146, это примерно первые 15 % текста. Абсолютное начало тоже является сильной позицией текста.

Абсолютный конец - завершающая сильная позиция художественного текста, вычисляемая по пропорции 0, 944, это примерно последние 6% текста. Здесь снимается психологическое напряжение, разрешается конфликт. Кроме названных сильных позиций существуют пропорции-границы, которые можно отнести к слабым позициям текста.

Абсолютное начало - первая сильная позиция корпуса текста, имеет графическую выделенность слева (пробелом). Абсолютное начало выполняет вводящую функцию: представляет время, место, определяет способ повествования (или сочетание разных способов), содержит завязку событий, представляет важнейшие лингвистические элементы, которые будут повторяться далее. Гармонический центр - сильная позиция, не имеющая графического выделения, воспринимается бессознательно.

Абсолютный конец - сильная позиция, имеющая графическое выделение справа. Эта сильная позиция включает событийную развязку. В нашем случае один рассказ («Льгов») имеет такую сильную позицию.

Сильные позиции и их функции. Сильная позиция - наиболее эффективная точка художественного текста, при восприятии которой сочетаются высокая степень запоминаемости и готовность к восприятию подтекста. Зона начала, или начало, включает две сильные позиции: заглавие и абсолютное начало. Заглавие образует зону заглавия - совокупность графически отдельных от остального текста элементов. В зону заглавия входят подзаголовок, жанр, эпиграф [Корбут - 29-34; 76].

Первичным композиционным признаком художественного текста является его линейность - единицы, из которых строится художественный текст, могут быть выстроены одним способом: одна за другой, в линию. Поэтому последовательность расположения частей, глав, главок, абзацев или строф, предложений или строк, слов - важнейшая сторона художественного текста. Художественный текст живет только во время его чтения и первый контакт его с читателем осуществляется за счет заглавия (3). Следующей «ступенью» при восприятии художественного текста является эпиграф (если есть). Эпиграф - выделенная пробелами, как заголовок и подзаголовок, цитата (литературная или фольклорная), графически обособленная смещением вправо. Выражает основную художественную проблему всего произведения или его части, выделяя таким образом содержательный стержень художественного текста [Корбут - 34-38; 76].

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ СБОРНИКА И.С. ТУРГЕНЕВА «ЗАПИСКИ ОХОТНИКА» С ПОЗИЦИОННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

«Записки охотника» представляют собой цикл, состоящий из двадцати пяти небольших прозаических произведений. По своей форме это очерки, рассказы и новеллы. Очерки («Хорь и Калиныч», «Однодворец Овсянников», «Малиновая вода», «Лебедянь», «Лес и степь»), как правило, не имеют разработанного сюжета, содержат в себе портрет, параллельную характеристику нескольких героев, картинки быта, пейзаж, зарисовки русской природы. Рассказы («Мой сосед Радилов», «Контора», «Гамлет Щигровского уезда» и др.) построены на определенном, иногда очень сложном сюжете. Весь цикл рассказан охотником, который повествует о своих наблюдениях, встречах, приключениях.

В 40-50-е годы XIX века И. С. Тургенев создал ряд небольших по объему прозаических произведений, объединенных в один сборник под названием «Записки охотника». В отличие от большинства писателей того времени, изображающих крестьян безликой серой массой, автор в каждом очерке отмечает какую-либо особенную черту крестьянской жизни, поэтому все произведения, объединенные в сборник, и дали яркую и многогранную картину крестьянского мира. Этот цикл сразу принес автору известность. Во всех рассказах присутствует один и тот же главный герой - Петр Петрович. Это дворянин из села Спасского, заядлый охотник. Именно он и рассказывает о случаях, произошедших с ним во время своих походов. Причем Тургенев наделил его наблюдательностью и вниманием, что помогает рассказчику точнее разобраться в различных ситуациях и полнее передать их читателю.

Страстно любивший природу, Тургенев широко пользовался в «Записках охотника» описаниями природы, которые составляют ярчайшие страницы в истории русского литературного пейзажа. Тургенев относился к природе, как к стихийной силе, живущей самостоятельной жизнью. Пейзажи Тургенева конкретны и овеяны переживаниями рассказчика и действующих лиц, они динамичны и тесно связаны с действием.

Чтобы определить, какую роль играет каждый эпизод с описанием природы для всего сборника, для начала уясним, что же такое природа в широком, общепринятом смысле.

Свободная энциклопедия дает такое определение природы. Природа - материальный мир Вселенной, в сущности - основной объект изучения науки. В быту слово «природа» часто употребляется в значении естественная среда обитания (всё, что не создано человеком).

В. И. Даль понимает это понятие как «естество, все вещественное, вселенная, все мирозданье, все зримое, подлежащее пяти чувствам; но более наш мир, земля, со всем созданным на ней; противополагается Создателю… Все природные или естественные произведенья на земле, три царства (или, с человеком, четыре), в первобытном виде своем, противопоставлено искусству, делу рук человеческих.».

В философском словаре есть следующее определение природы. Природа - в широком смысле - все сущее, весь мир в многообразии его форм; употребляется в одном ряду с понятиями: материя, универсум, Вселенная. 2) Объект естествознания. 3) Совокупность естественных условий существования человеческого общества; ""вторая природа"" - созданные человеком материальные условия его существования. Осуществление обмена веществ между человеком и природой - закон, регулирующий общественное производство, условие самой человеческой жизни. Совокупная деятельность общества оказывает все более заметное влияние на природу, что требует установления их гармоничного взаимодействия.

Как видим, все определения уточняют, что природа - все то, что не создано человеком. Для Тургенева же природа - главная стихия, она подчиняет себе человека и формирует его внутренний мир. Русский лес, в котором «лепечут статные осины», «могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы», да необозримая степь - это главные стихии, определяющие в «Записках охотника» национальные черты русского человека. Это совершенно соответствует общей тональности цикла. Подлинным спасением для людей оказывается природа. Если в первом очерке-прологе повествователь просил обратить внимание на мужиков, то заключительный рассказ является лирическим признанием автора в любви к природе, «fur sich», как он сам шутливо говорит, прощаясь с читателем. У Тургенева природа - это вместилище всего и всех. При этом, все описания природы делятся на две группы: внешние проявления природы (объекты ландшафта, животные, погода и природные стихии) и скрытые, или неявные (деятельность человека, связанная с природой, влияние природы на быт и жизнедеятельность крестьянина).

Эту книгу вполне модно было назвать книгой о природе и о человеке в природе. Даже если герои не соотносятся с природой, все равно повествование о них не обходится без хотя бы мимоходом упомянутых пейзажей. Неслучайно поэтому сборник заканчивается поэтическим гимном природе «Лес и степь». Несомненно, главным эстетическим звеном всех новелл является рассказчик, «странный человек». А главное в нем - образ дан вне общественной цивилизации, как человек природы, неразрывно связанный с нею. Его душа, его духовный мир заполнены природой. И через эту природно-эстетическую призму и преломляются все истории, о которых он повествует. Тургенев «приходил к признанию включенности человеческой личности в общий поток мировой жизни, к признанию единства человека и природы».

Такое единство «странного охотника» с природой, такое эстетическое единство «Записок охотника» через многочисленные пейзажи напоминает учение Жан-Жака Руссо о «естественном человеке». Тургенев, вслед за Руссо, утверждает, что природа создала всех людей равными и только общественные институты создают проблему социального неравенства. Общественная несвобода искажает естественную, природную сущность человека, нравственно калечит его. Драма человека в том, по Тургеневу, что он выпал из природного единства. Тургенев рассматривает проблему «естественного человека» в философском, общечеловеческом нравственном аспекте. Выпадение из природного единства человека делает его либо нравственно уродливым, либо совершенно несчастным. И Тургенев в «Записках охотника» пытается показать, как нравственно красив «естественный человек», связанный с природой.

В качестве «материала» для лингвистического анализа в нашей работе мы выбрали сборник рассказов «Записки охотника» И. Тургенева. Данный сборник мы исследуем с позиции композиции художественного текста.

Рассказы Тургенева практически все содержат в себе прямую речь и диалоги. Особым исключением является рассказ «Лес и степь», в котором автор ведет незримый диалог с читателем, нет прямого обращения к какому-либо лицу, нет формального выделения прямой речи (кавычки), диалог не несет в себе особой смысловой нагрузки.

Весь сборник Тургенева - это субъективное повествование, так как есть прямая авторская оценка событий, действующих лиц, повествующий автор судит только о том, что известно ему; широко употребление слов с основным эмоционально-оценочным значением типа «люблю», «хороший человек»: «В качестве охотника посещая Жиздринский уезд, сошелся я в поле и познакомился с одним калужским мелким помещиком, Полутыкиным, страстным охотником и, следовательно, отличным человеком» («Хорь и Калиныч»).

Субъективное повествование высказывает прямо авторскую точку зрения, которая часто является полемичной по отношению к точке зрения читателя. В этом смысле Тургенев не заставляет читателя думать так же, как и он; его ненавязчивое повествование дает возможность читателю самому дать оценку описываемому лицу или событиям.

В сборнике рассказов И. Тургенева наблюдается синтез всех трех типов речи: «В этих хоромах жили богатые помещики, и всё у них шло своим порядком, как вдруг, в одно прекрасное утро, вся эта благодать сгорела дотла. Господа перебрались в другое гнездо; усадьба запустела. Обширное пепелище превратилось в огород, кое-где загроможденный грудами кирпичей, остатками прежних фундаментов. Из уцелевших бревен на скорую руку сколотили избенку, покрыли ее барочным тесом, купленным лет за десять для построения павильона на готический манер, и поселили в ней садовника Митрофана с женой Аксиньей и семью детьми. Митрофану приказали поставлять на господский стол, за полтораста верст, зелень и овощи; Аксинье поручили надзор за тирольской коровой, купленной в Москве за большие деньги, но, к сожалению, лишенной всякой способности воспроизведения и потому со времени приобретения не дававшей молока; ей же на руки отдали хохлатого дымчатого селезня, единственную «господскую» птицу; детям, по причине малолетства, не определили никаких должностей, что, впрочем, нисколько не помешало им совершенно облениться» («Малиновая вода»); «Я осмотрелся. Мы ехали по широкой распаханной равнине; чрезвычайно пологими, волнообразными раскатами сбегали в нее невысокие, тоже распаханные холмы; взор обнимал всего каких-нибудь пять верст пустынного пространства; вдали небольшие березовые рощи своими округленно-зубчатыми верхушками одни нарушали почти прямую черту небосклона. Узкие тропинки тянулись по полям, пропадали в лощинках, вились по пригоркам» («Касьян с Красивой Мечи»); «Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе, für sich, как говаривали в старину; по, положим, вы не родились охотником: вы всё-таки любите природу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату...» («Лес и степь»).

рассказа сборника («Мой сосед Радилов», «Бежин луг», «Свидание») начинаются с описания природы. Здесь формируется стилистическая доминанта художественного текста, представляется время и место действия.

Все рассказы сборника Тургенева озаглавлены. Их можно разделить на две группы. В первую группу входят рассказы, имеющие в совеем заглавии имя (или имена собственные). Это могут быть имена, фамилии, клички людей, географические объекты (названия деревень и городов). В эту группу входят 15 рассказов: «Хорь и Калиныч», «Ермолай и мельничиха», «Малиновая вода», «Мой сосед Радилов», «Однодворец Овсянников», «Льгов», «Бежин луг», «Касьян с Красивой Мечи», «Бирюк», «Лебедянь». «Татьяна Борисовна и ее племянник», «Петр Петрович Каратаев», «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин», «Конец Чертопханова». Из названия становится ясно, где будет происходить событие или о ком пойдет речь в рассказе. Вторую группу составляют рассказы, имеющие в своем заглавии имена нарицательные: «Уездный лекарь», «Бурмистр», «Контора», «Два помещика», «Смерть», «Певцы», «Свидание», «Живые мощи», «Стучит», «Лес и степь». Несмотря на то, что в этих заглавиях нет прямого отношения к лицу или месту действия, все же не трудно догадаться, о чем пойдет речь в рассказе. Являясь в лингвистическом аспекте словом, словосочетанием или предложением, заглавие отвечает на один из актуальных вопросов художественного текста. Кто? Что? «Петр Петрович Каратаев», «Смерть»; Где? «Лебедянь», «Бежин луг», «Контора»; Что происходит? «Свидание», «Стучит» и т.д.

Тургенев в своем сборнике практически не использует эпиграфы. Исключением разве можно считать рассказы «Живые мощи» и «Лес и степь». По эпиграфам сразу можно понять, о ком или о чем пойдет речь:

Край родной долготерпенья -

Край ты русского народа!

Ф. Тютчев. («Живые мощи»).

И понемногу начало назад

Его тянуть: в деревню, в темный сад,

Где липы так огромны, так тенисты,

И ландыши так девственно душисты,

Где круглые ракиты над водой

С плотины наклонились чередой,

Где тучный дуб растет над тучной нивой,

Где пахнет конопелью да крапивой...

Туда, туда, в раздольные поля,

Где бархатом чернеется земля,

Где рожь, куда ни киньте вы глазами,

Струится тихо мягкими волнами.

И падает тяжелый желтый луч

Из-за прозрачных, белых, круглых туч;

Там хорошо

(Из поэмы, преданной сожжению) («Лес и степь»).

Весь сборник рассказов И. Тургенева можно представить в таблице, где наглядно видно, сколько слов в отдельно взятом рассказе и в каждом из эпизодов. Для удобства мы разделили в каждом рассказе эпизоды с описанием природы и без описания. Из таблицы понятно, сколько эпизодов и каков их размер.

лингвистический анализ рассказ тургенев

Таблица 1 - Количество слов в эпизодах

ОБЩЕЕ КОЛ-ВО СЛОВС ОПИСАНИЕМ ПРИРОДЫБЕЗ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫХОРЬ И КАЛИНЫЧ36021. 137 СЛОВ1. 73 СЛОВА2. 3 392ЕРМОЛАЙ И МЕЛЬНИЧИХА31841)2121) 222)952) 10343)263) 3094)304) 14505) 6МАЛИНОВАЯ ВОДА2 6801) 1301) 1032) 1162) 18253) 507УЕЗДНЫЙ ЛЕКАРЬ2 967МОЙ СОСЕД РАДИЛОВ2 3101) 1211) 2002) 1222) 1867ОДНОДВОРЕЦ ОВСЯННИКОВ5 161ЛЬГОВ2 9531) 1601) 572) 1092) 17803) 393) 684) 314) 4575) 265) 227БЕЖИН ЛУГ5 9391) 3131) 902) 182) 1133) 273) 554) 1204) 885) 565) 656) 466) 157) 887) 1338) 368) 889) 1889) 294510) 8310) 104811) 10911) 912) 5212) 4913) 8113) 25КАСЬЯН С КРАСИВОЙ МЕЧИ5 2831) 1371) 82) 2552) 20323) 713) 124) 2944) 895) 755) 8276) 936) 437) 1348БУРМИСТР3832КОНТОРА4410БИРЮК20751) 1161) 412) 1918ДВА ПОМЕЩИКА2506ЛЕБЕДЯНЬ3156Т.Б. И ЕЕ ПЛЕМЯННИК34691) 1251) 102) 3334СМЕРТЬ33131) 3201) 2972) 2696ПЕВЦЫ52031) 1381) 272) 802) 4473) 1013) 644) 284) 8415) 455) 24776) 706) 4007) 947) 168) 376П.П.КАРАТАЕВ4195СВИДАНИЕ25891) 5291) 18702) 1672) 24ГАМЛЕТ ЩИГРОВ.УЕЗДА7495ЧЕРТОПХАНОВ И НЕДОПЮСКИН4894КОНЕЦ ЧЕРТОПХАНОВА9316ЖИВЫЕ МОЩИ41201) 381) 1152) 782) 1783) 3702СТУЧИТ3741ЛЕС И СТЕПЬ18131) 16521) 1392) 22

Но по этой таблице невозможно определить, где располагаются эпизоды с описанием природы. Для этого служит линейная модель художественного текста - отрезок прямой линии, разделенный на пропорции с обозначенными сильными позициями. Для каждого рассказа текста существует своя линейная модель [Корбут - 33; 76] (Приложение 1.).

Путем математических вычислений мы можем найти координату для любого эпизода. Результат этих вычислений представим в таблице (в электронном виде), где каждый эпизод отдельно пронумерован и имеет две величины - начало и конец, обозначенные единицами. Остальные координаты, не относящиеся к данному эпизоду с описанием природы, обозначены нулями.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

«Записки охотника » - сборник рассказов Ивана Сергеевича Тургенева, печатавшихся в 1847-1851 годах в журнале «Современник» и выпущенных отдельным изданием в 1852 году. Три рассказа написаны и присоединены автором к сборнику значительно позже.

У исследователей нет единого мнения по поводу жанровой принадлежности произведений, включённых в книгу: их называют и очерками, и рассказами.

«Записки охотника» - это цикл рассказов И.С. Тургенева о крестьянской жизни, выпущенные сборником в 1852 году. Тургенев в своих рассказах сумел показать красоту души простого крестьянского мужика, и это стало основным аргументом писателя против безобразий крепостничества. Тургенев писал правду о крестьянской жизни, не приукрашивая ее, и этим он открыл для читателей новый мир - мир крестянский. В «Записках охотника» нашли свое отражение и бедственное положение русского народа и прославление его талантливости и жизнелюбия.

История создания и публикации

Лето и часть осени 1846 года Тургенев провёл в Спасском-Лутовинове. Писатель почти не прикасался к перу, зато много охотился; его постоянным спутником был егерь Чернского уезда Афанасий Алифанов. Выехав в середине октября в Петербург, писатель узнал, что в «Современнике» произошли изменения: журнал приобретён Некрасовым и Иваном Панаевым. Новая редакция попросила Тургенева «наполнить отдел смеси в 1-м номере».

Рассказ «Хорь и Калиныч», написанный для первого номера, вышел в январском выпуске «Современника» (1847). Подзаголовок «Из записок охотника», давший название всему циклу, был предложен Панаевым. Поначалу Тургенев не слишком отчётливо видел ракурс будущего произведения: «кристаллизация замысла» шла постепенно:

« Наблюдения, вынесенные писателем за время пребывания в деревне, были так обильны, что материала этого ему хватило потом на несколько лет работы, в результате которой сложилась книга, открывшая новую эпоху в русской литературе. »

Летом 1847-го Тургенев и Белинский уехали в Зальцбрунн. Там работа над «Записками охотника» была продолжена. Когда Тургенев прочитал друзьям рассказ «Бурмистр», Белинский, по воспоминаниям присутствовавшего в помещении Анненкова, отреагировал на один из эпизодов эмоциональной фразой: «Что за мерзавец с тонкими вкусами!» Этот рассказ стал единственным, под которым автор указал место и время написания: «Зальцбрунн, в Силезии, июль, 1847».

В 1852 году «Записки охотника» вышли отдельной книгой. Чиновник цензурного ведомства, тщательно сверив подготовленные к печати гранки с текстами, размещёнными на страницах «Современника», написал в заключении, что «содержание рассказов везде одно и то же», после чего дал разрешение на выпуск сборника. Позже цензор был снят с должности.

Книгу открывает очерк «Хорь и Калиныч», в котором автор рассказывает о двух мужиках, встретившихся ему в Жиздринском уезде Орловской губернии. Один из них - Хорь - после пожара поселился со своим семейством далеко в лесу, промышлял торговлей, исправно платил барину оброк и слыл «административной головой» и «рационалистом». Идеалист Калиныч, напротив, витал в облаках, побаивался даже собственной жены, перед барином благоговел, нрав имел кроткий; в то же время он мог заговаривать кровь, избавлял от страхов, имел власть над пчёлами. Новые знакомые очень заинтересовали рассказчика; он с удовольствием слушал разговоры столь непохожих друг на друга людей.

Безалаберному охотнику («Ермолай и мельничиха») барин разрешил жить где угодно при условии, что тот будет ежемесячно приносить ему на кухню две пары тетеревов и куропаток. Рассказчику довелось заночевать вместе с Ермолаем в доме мельника. В его жене Арине Петровне можно было угадать дворовую женщину; выяснилось, что она долго жила в Петербурге, служила горничной в богатом доме и была у барыни на хорошем счету. Когда же Арина попросила у хозяев разрешения выйти замуж за лакея Петрушку, барыня приказала остричь девушку и отправить в деревню. Местный мельник, выкупив красавицу, взял её в жёны.

Встреча с доктором («Уездный лекарь») позволила автору записать историю безнадёжной любви. Приехав однажды по вызову в дом небогатой помещицы, медик увидел пребывающую в лихорадке девушку. Попытки спасти больную успехом не увенчались; проведя с Александрой Андреевной все её последние дни, доктор и спустя годы не смог забыть того отчаянного бессилия, которое возникает, когда не можешь удержать в руках чужую жизнь.

Помещик Радилов («Мой сосед Радилов») производил впечатление человека, вся душа которого «ушла на время внутрь». В течение трёх лет он был счастлив в браке. Когда жена умерла от родов, сердце его «словно окаменело». Теперь он жил с матушкой и Ольгой - сестрой покойной жены. Взгляд Ольги, когда помещик делился с охотником своими воспоминаниями, показался странным: на лице девушки были написаны и сострадание, и ревность. Через неделю рассказчик узнал, что Радилов вместе с золовкой уехал в неизвестном направлении.

Судьба орловского помещика по фамилии Лёжень («Однодворец Овсяников») сделала крутой вираж во время Отечественной войны. Вместе с наполеоновской армией он вошёл в Россию, но на обратном пути попал в руки смоленских мужиков, которые решили утопить «францюзя» в проруби. Лёженя спас проезжавший мимо помещик: он как раз искал для своих дочерей учителя музыки и французского языка. Передохнув и отогревшись, пленный переехал к другому господину; в его доме он влюбился в молоденькую воспитанницу, женился, поступил на службу и вышел в дворяне.

Ребятишки, отправившиеся ночью стеречь табун («Бежин луг»), до рассвета рассказывали истории про домового, который водится на фабрике; про слободского плотника Гаврилу, ставшего невесёлым после встречи с русалкой; про безумную Акулину, «испорченную водяным». Один из подростков, Павел, отправился за водой, а по возвращении сообщил, что слышал голос Васи - мальчика, утонувшего в речке. Ребята решили, что это плохая примета. Вскоре Павел погиб, упав с лошади.

Мелкопоместному дворянину («Пётр Петрович Каратаев») приглянулась крепостная девушка Матрёна, принадлежавшая богатой помещице Марье Ильиничне. Попытки выкупить симпатичную певунью ни к чему не привели: старая барыня, напротив, отправила «холопку» в степную деревню. Отыскав девушку, Каратаев устроил для неё побег. Несколько месяцев возлюбленные были счастливы. Идиллия закончилась после того, как помещица узнала, где прячется беглянка. Пошли жалобы исправнику, Пётр Петрович начал нервничать. В один из дней Матрёна, поняв, что спокойной жизни больше не будет, отправилась к барыне и «выдала себя».

Образы героев

По мнению исследователей, крестьяне Хорь и Калиныч являются носителями «наиболее типичных особенностей русского национального характера». Прототипом Хоря был крепостной крестьянин, отличавшийся мощью, проницательностью и «необыкновенным радушием». Он знал грамоту, и когда Тургенев прислал ему рассказ, «старик с гордостью его перечитывал». Об этом крестьянине упоминал и Афанасий Фет; в 1862 году во время тетеревиной охоты он остановился в домике Хоря и заночевал там:

« Заинтересованный мастерским очерком поэта, я с большим вниманием всматривался в личность и домашний быт моего хозяина. Хорю теперь за восемьдесят, но его колоссальной фигуре и геркулесовскому сложению лета нипочём. »

Если Хорь - «человек положительный, практический», то Калиныч относится к числу романтиков, «людей восторженных и мечтательных». Это проявляется в его бережном отношении к природе и задушевным песням; когда Калиныч запевал, даже «прагматик» Хорь не мог удержаться и после недолгой паузы подхватывал песню.

Пётр Петрович Соколов. Иллюстрация 1890-х к рассказу «Пётр Петрович Каратаев».

Арина, героиня рассказа «Ермолай и мельничиха», не пытается вызвать жалость у гостей, засидевшихся вечером в её доме. Однако рассказчик понимает, что и помещица, не разрешившая девушке выйти замуж за Петрушу, и «постылый мельник», выкупивший её, стали для женщины причиной горьких переживаний.

Для Матрёны, крепостной девушки, любовь помещика становится серьёзным испытанием («Пётр Петрович Каратаев»). Любя и жалея Каратаева, она сначала решилась на побег от барыни, а затем к ней же и вернулась. В этом поступке Матрёны, стремящейся избавить Петра Петровича от затеянных её хозяйкой судебных преследований, исследователи видят «подвиг самоотвержения и бескорыстия».

В очерке «Бежин луг» зафиксировались народные поэтические вымыслы о домовых, русалках, леших; автор не скрывает удивления от одарённости крестьянских детей, в устных историях которых услышанные от взрослых легенды и сказки гармонично переплетаются с впечатлениями от природы. Столь же сильный душевный отклик вызвал в рассказчике голос Якова («Певцы»): в нём слышны были «и страсть, и молодость, и сила, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь».

Анализ цикла рассказов «Записки охотника»

Здесь представлена целостная картина России, освещенная любовным, поэтическим отношением автора к родной земле, размышлениями о настоящем и будущем ее талантливого народа. Тут нет сцен истязаний, но именно обыденные картины крепостнической жизни свидетельствуют об античеловеческой сущности всего общественного строя. В этом произведении автор не предлагает нам ярких сюжетных ходов с активным действием, а большое внимание уделяет портретным характеристикам, манерам, привычкам и вкусам героев. Хотя общий сюжет все же присутствует. Рассказчик совер­шает вояж по России, но география его весьма необширная - это Орловская область. Он встречается по пути с различными типами людей, в результате чего вырисовывается картина рос­сийского быта. Тургенев придавал большое значение расположению рассказов в книге. Так появляется не простая подборка тематически однородных рассказов, а единое художественное произведение, внутри которого действуют закономерности образной взаимосвязи очерков. «Записки охотника » открываются двумя тематическими «фразами», каждая из которых включает в себя три рассказа. Сначала даны вариации на тему народного характера - «Хорь и Калиныч», «Ермолай и мельничиха», «Малиновая вода». В следующих трех рассказах развивается тема разоряющегося дворянства - «Уездный лекарь», «Мой сосед Радимов», «Однодворец Овсяников». Следующие рассказы: «Льгов», «Бежин луг», «Касьян с Красивой Мечи» - снова развивают тему народа, но в них появляются и все более настойчиво звучат мотивы разлагающегося вредного влияния крепостного права на души людей, особенно это ощущается в очерке «Льгов». В рассказах «Бурмистр», «Контора» и «Бирюк» продолжена тема дворянства, однако в резко обновленном варианте. В «Бурмист­ре», например, представлен тип помещика новой формации, здесь же дан образ барского слуги. В «Конторе» даны курьезные итоги перенесения старых дворянских привычек хозяйствования на новые формы общественных учреждений и новые типы конторских служителей из крестьян. В очерке «Бирюк» описан странный, загадочный человек, олицетворяющий собой могучие стихийные силы, которые пока неосознанно бродят в душе русского человека. В следующих далее восьми рассказах тематические фразы смешиваются, и происходит своеобразная тематическая диффузия. Однако в самом конце цикла элегическая нота двух рассказов о дворянине Чертопханове сменяется народной темой в очер­ках «Живые мощи» и «Стучит». В «Записках охотника» изображается провинциальная Россия, но ощущается мертвящее давление тех жизненных сфер, кото­рые тяготеют над русской провинцией и диктуют ей свои условия и законы. Первый рассказ данного цикла называется «Хорь и Калиныч». Автор-рассказчик знакомится с помещиком Полутыкиным, страстным охотником, который приглашает его к себе в имение, где знакомит со своими крестьянами, которых достаточно высоко ценит. Первый персонаж - Хорь, в образе которого заложен определенный типаж, довольно распространенный в народе. Хорь хорошо был знаком с практической стороной дела, в его поступках и работе просматривается здравый смысл. Он находится в положении крепостного крестьянина, хотя у него есть возмож­ность откупиться от своего барина. Его приятель Калиныч является полной его противоположно­стью. У него когдато была жена, а сейчас живет один. Охота ста­ла смыслом его жизни, давая ему возможность контактировать с природой. Герои по-разному смотрят на жизнь, воспринимают различ­ные ситуации, даже манеры их абсолютно противоположны. Автор не идеализирует крестьян. Тургенев увидел в народных типажах людей здравого смысла, трагедия которых состоит в том, что они не могут реализовать свои таланты и возможности. Хорь много видел, знал и хорошо понимал психологию людских отно­шений. «Толкуя с Хорем, я в первый раз услышал простую умную речь русского мужика». Но читать Хорь не умел, а Калиныч - умел, но он лишен был здравого смысла. Эти противоположности в реальной жизни не противоречат друг другу, а дополняют и тем самым находят общий язык. Здесь автор выступил как зрелый мастер народного расска­за, тут определился своеобразный крепостнический пафос всей книги, изображавшей сильные, мужественные, яркие народные характеры, существование которых превращало крепостное право в позор и унижение России, в общественное явление, несовмес­тимое с национальным достоинством русского человека. В очерке «Хорь и Калиныч» характер помещика Полутыкина набросан лишь легкими штрихами, вскользь сообщается о его пристрастиях к французской кухне, а также упоминается о бар­ской конторе. Но отнюдь не случайной оказывается эта стихия. В очерке «Контора» представлены подобные французские при­страстия в образе помещика Пеночника, а разрушительные по­следствия данной стихии показаны в рассказе «Бурмистр». В данном произведении беспощадно разоблачаются разруши­тельные экономические последствия так называемой цивилиза­торской деятельности верхов. Их манера хозяйствования подры­вает основы труда крестьянина на земле. В очерке «Два помещи­ка», например, рассказывается о хозяйственной деятельности одного важного петербургского сановника, который решил засе­ять маком все свои поля, «так как он стоит дороже ржи, поэтому сеять его выгоднее». С деятельностью этого сановника перекликается хозяйствова­ние на земле помещика Пантелея Еремеевича Чертопханова, ко­торый начал перестраивать крестьянские избы по новому плану. Кроме того, приказал всех своих подданных пронумеровать и на­шить каждому на воротнике его номер. В подобных бесчинствах провинциального помещика видны другие поступки всероссий­ского, государственного масштаба. Здесь автор намекает на дея­тельность Аракчеева - организатора крестьянских военных по­селений. Постепенно в книге развивается художественная мысль о не­лепости векового крепостнического уклада. Например, в расска­зе «Однодворец Овсяников» дана история превращения неграмот­ного французского барабанщика Леженя в учителя музыки, гу­вернера, а затем и в русского дворянина. В «Записках охотника» есть рассказы, которые тяготеют к са­тире, так как в них звучит антикрепостническая тема. Например, в рассказе «Льгов» говорится о крестьянине по прозвищу Сучок, который за свою жизнь служил у господ кучером, рыболовом, поваром, актером в домашнем театре, буфетчиком Антоном, хотя его настоящее имя было Кузьма. Имея несколько имен и про­звищ, личность оказалась полностью обезличенной. Разные судьбы, сочетаясь и перекликаясь с другими, участ­вуют в создании монументального образа крепостного ига, кото­рое оказывает губительное влияние на жизнь нации. Данный образ дополняет и усиливает природа. Через всю кни­гу красной нитью проходит безжизненный пейзаж. В первый раз он появляется в очерке «Хорь и Калиныч», где упоминается об орловской деревне, расположенной рядом с оврагом. В рассказе «Певцы» деревня Колотовка рассечена страшным оврагом прямо по середине улицы. В очерке «Бежин луг» заблудившийся охот­ник испытывает «страшное чувство», попав в лощину, похожую на котел с пологими бокалами. Образ страшного, проклятого людь­ми места неоднократно появляется в повести. Пейзажи подобного рода концентрируют в себе вековые народные беды и невзгоды, связанные с русским крепостничеством. Данное произведение лишено патриархального благообра­зия, так как в нем затронут всероссийский социальный конф­ликт, а также сталкиваются и спорят друг с другом два наци­ональных образа мира, две России - официальная, мертвя­щая жизнь, и народно-крестьянская, живая и поэтическая. Кро­ме того, все герои тяготеют к двум разным полюсам - мертво­му или живому. В создании целостного образа живой России активную роль также играет природа. Лучшие герои этого произведения не про­сто изображены на фоне природы, но и выступают как ее про­должение. Таким образом достигается в книге поэтическое ощу­щение взаимной связи всего живого: человека, реки, леса, степи. Душой этого единства является личность автора, слитая с жиз­нью народа, с глубинными пластами русской культуры. Природа тут не является равнодушной к человеку, наоборот, она очень строга в своих отношениях с ним, так как она мстит ему за слиш­ком бесцеремонное и рациональное вторжение в ее тайны, а так­же за чрезмерную смелость и самоуверенность с ней. Особенность национального характера раскрывается в расска­зе «Смерть», где перечисляются трагические истории о смерти подрядчика Максима, крестьянина, мельника Василя, разночинца-интеллигента Авенира Соколоумова, старушки-помещицы. Но все эти истории объединены одним общим мотивом: перед лицом смерти в русском человеке проявляются сердечные струны. Все русские люди «умирают удивительно», так как в час последне­го испытания они думают не о себе, а о других, о близких людях. В этом заключается источник их мужества и душевной выносливости. Многое привлекает писателя в русской жизни, но и многое отталкивает. Однако есть в ней одно качество, которое автор ста­вит очень высоко, - это демократизм, дружелюбие, живой та­лант взаимопонимания, который не истребили из народной сре­ды, а только, наоборот, заострили века крепостнического права, суровые испытания русской истории. Имеется в «Записках охотника» еще один лейтмотив - музы­кальная одаренность русского народа, который впервые заявлен в «Хоре и Калиныче». Калиныч поет, а деловитый Хорь ему под­певает. Песня объединяет в общем настроении даже такие проти­воположные натуры. Песня является тем началом, которое сбли­жает людей в радостях и горестях жизни. В очерке «Малиновая вода» у персонажей есть общие черты: все они неудачники. И в конце очерка на другом берегу незнако­мый певец затянул унылую песню, которая сближает людей, так как через отдельные судьбы ведет к общерусской судьбе и род­нит тем самым героев между собой. В рассказе «Касьян с Красивой Мечи» среди полей слышен скорбный напев, который зовет в путь-дорогу, прочь от земли, где царят неправда и зло, в страну обетованную, где все люди живут в довольстве и справедливости. В такую же страну зовет героев песня Якова из рассказа «Пев­цы». Здесь поэтизируется не только пение Якова, но и та духов­ная связь, которую его песня устанавливает в очень разных по положению и происхождению персонажах. Яков пел, но вместе с ним пели и души людей, окружающих его. Песней живет весь Притынный кабачок. Но Тургенев является писателем-реалистом, поэтому он пока­жет, как такой порыв сменяется душевной депрессией. Далее сле­дует пьяный вечер, где Яков и весь мир в кабачке становятся совершенно другими. В сборнике имеются рассказы, проникнутые особым лириз­мом. Например, «Бежин луг» по изяществу резко отличается от других новелл данного цикла. Автор много внимания уделяет здесь стихии природы. Путешественник ближе к вечеру сбился с доро­ги и решил выбрать себе ночлег. Выходит на костер, горящий воз­ле реки, у которого сидят крестьянские ребятишки, пасущие коней. Охотник становится свидетелем их разговора. Он в восторге от тех народных повестей, с которыми он познакомился при этом. Интересен рассказ Кости о Гавриле, слободском плотнике, кото­рый столкнулся с русалкой. Он пошел навстречу ей, но внутрен­няя сила остановила его, он положил крест, после чего она пере­стала смеяться и заплакала, сказав: «Убиваться же тебе до кон­ца дней». Здесь сатанинская сила побеждена крестным знамени­ем, но она способна внедрить в человека печаль. Заканчиваются «Записки охотника» очерком «Лес и степь». Здесь нет героев, но есть тонкое лирическое описание природ­ной стихии, красоты природы и бытия человека в ней. Эти две противоположности не теснят, не мешают, а взаимно дополняют друг друга. И лес, и степь вызывают восторг у путешественника, они ему одновременно нравятся. Человек должен тоже гармони­чески вписаться в природу. Очерк проникнут жизнеутвержда­ющим оптимистическим настроением, так как все это важно для здорового существования людей. Таким образом, центральный конфликт данной книги сложен и глубок. Бесспорно, социальные антагонизмы здесь обрисованы довольно остро. Безусловно, бремя крепостничества ложится в первую очередь на плечи крестьянина, потому что именно ему приходится терпеть физические истязания, голод, нужду и ду­ховные унижения. Однако Тургенев смотрит на крепостное пра­во с более широкой, общенациональной точки зрения, как на яв­ление, мучительное одновременно и для барина, и для мужика. Он резко осуждает жестоких крепостников и сочувствует тем дворянам, которые сами оказались жертвами крепостнического ига. Ведь совсем не случайно пение Якова Турка вызывает из глаз Дикого Барина «тяжелую слезу». У Тургенева национально русскими чертами наделены не толь­ко крестьяне; русскими по натуре являются и некоторые поме­щики, избежавшие растлевающего влияния крепостного права. Петр Петрович Каратаев не менее русский человек, чем кресть­яне. Национальные черты характера подчеркнуты и в моральном облике Чертопханова. Он помещик, но не крепостник. Такова же Татьяна Борисовна, патриархальная помещица, но в то же время простое существо, с «прямодушным чистым сердцем». Автор видит живые силы нации как в крестьянской, так и в дворянской среде. Восхищаясь поэтической одаренностью или, наоборот, деловитостью русского человека, писатель приходит к выводу о том, что крепостное право противоречит националь­ному достоинству, и в борьбе с ним должна принять участие вся живая Россия, не только крестьянская, но и дворянская.

Записки охотника. Краткое содержание

по главам

Бежин луг

Прекрасным июльским днем, одним из тех дней, когда погода установилась надолго, рассказчик охотился на тетеревов в Чернском уезде Тульской губернии. Он настрелял довольно много дичи, и когда стало темнеть, решил вернуться домой, но заблу­дился. Достаточно долго плутал охотник, между тем ночь при­ближалась. Он даже попытался спросить свою охотничью собаку Дианку, куда же он забрел и где находится. «Умнейшая из чет­вероногих тварей» молчала и только виляла хвостом. Продолжая плутать, охотник очутился над страшной бездной. Холм, на ко­тором он находился, спускался отвесным обрывом. На равнине возле реки горели и светились два огонька, около них сновали люди.

Рассказчик узнал, куда зашел. Это. место было известно под названием Бежина луга. Охотник спустился вниз и собирался по­просить людей о ночлеге возле костра. Его встретили собаки злоб­ным лаем. Около огней раздались детские голоса, и охотник из­далека ответил ребятишкам. Они отогнали собак, которых особен­но поразило появление Дианки, и мужчина подошел к костру.

Охотник сказал мальчикам, что заблудился, и подсел к кост­ру. Мальчиков, сидевших у костра, было пятеро: Федя, Павлу­ша, Ильюша, Костя и Ваня.

Федя был старше всех. Ему было лет четырнадцать. Это был стройный мальчик Со светлыми глазами и постоянной веселой полуулыбкой. Он принадлежал, по всем приметам, к богатой се­мье, и в поле выехал для забавы. Павлуша был неказистый на вид. Но говорил он умно и прямо, и в голосе его звучала сила. Лицо Ильюши выражало тупую, болезненную заботливость. Он словно все щурился от огня. Ему и Павлуше было лет двенадцать. Четвертый, Костя, мальчик лет десяти, возбуждал любопытство сво­им задумчивым и печальным взором. Ване было всего лет семь, он дремал на рогожке.

Ребятишки разговаривали о том, о сем, но вдруг Федя обра­тился к Ильюше и спросил его, словно продолжая прерванный рассказ, видел ли Ильюша домового. Ильюша ответил, что не видел, поскольку его видеть нельзя, а слышал в старой рольне, на фабрике. Под домовым ночью трещали доски, неожиданно могло застучать колесо, шевелились котлы и приспособления, на кото­рых делали бумагу. Потом домовой будто к двери пошел и вдруг закашлялся и поперхнулся. Ребятишки, ночевавшие тогда на фаб­рике, свалились от страха и друг под дружку полезли.

А Костя рассказал другую историю - о слободском плотнике Гавриле, который все время невеселый, потому что в лесу видел русалку. Русалка все время хохотала и звала парня к себе. Но господь его надоумил, и Гаврила осенил себя крестом. Русалка расплакалась и пропала, посетовав, что не надо было человеку креститься. Она теперь все время плакать, мол, будет, но и ему она пожелала убиваться до конца дней. После этих слов нечистая сила пропала, Гавриле стало ясно, как из лесу выйти. Но с тех пор он и ходит невеселый.

Следующая история была Ильюшина. Это был рассказ о том, как псарь Ермил подобрал на могиле утопленника белого бараш­ка, который ночью оскалил зубы и заговорил с Ермилом челове­ческим голосом.

Федя продолжил разговор историей про покойного барина Ивана Иваныча, который все ходит по земле в кафтане долгопо­лом и что-то ищет. Дедушке Трофимычу, спросившему у покой­ника, что тот ищет, Иван Иваныч ответил, что ищет разрыв- траву. Давит его могила, и хочется вон.

Ильюша подхватил беседу и поведал о том, что покойника можно увидеть в родительскую субботу, если сесть в церкви на паперти. Но можно увидеть и живого, кому в этом году очередь помирать. Бабка Ульяна видела Ивашку Федосеева, мальчика, погибшего весной, а потом себя самое. А в ней с этого дня душа еле держится, хоть и жива она еще. Ильюша рассказал и о Триш­ке, необыкновенном человеке, предания о котором уж очень были похожи на предания об антихристе. Разговор перешел на водяно­го, а с него и на Акулину-дурочку, которая рехнулась с тех пор, как пыталась в реке утопиться.

В этой же реке утонул и мальчик Вася. Мать его сгребала сено, пока сын играл на берегу. Мальчик внезапно пропал, только ша­почка по воде поплыла. Мать его с тех пор не в своем уме.

Пришел Павел с полным котелком воды в руках и сказал, что дело неладно, его звал домовой. Федя при этом известии приба­вил, что Павла звал утопший Васятка.

Охотнику постепенно сон сморил глаза, и проснулся он толь­ко на рассвете. Все мальчики спали около костра. Один Павел проснулся и пристально поглядел на ночного гостя, который кив­нул ему головой и пошел вдоль реки.

К сожалению, Павла в этом же году не стало: он упал с лоша­ди и убился.

Хорь и Калиныч

Рассказчик знакомится с помещиком Полутыкиным, страст­ным охотником, который приглашает его к себе в имение. Ноче­вать они заходят к крестьянину Хорю. Хорь имел крепкое хозяй­ство и обладал практическим складом ума. Он был крепостным Полутыкина, хотя у него была возможность откупиться от своего барина. Но Хорю это было невыгодно, поэтому он отказался от подобных мыслей.

Манеры у Хоря неторопливые, он не приступает к делу, не обдумав и не рассчитав все наперед, не мыслит абстрактно, его не посещают мечты.

Его приятель Калиныч является полной противоположностью. У него когда-то была жена, которую он очень боялся, но это было давно. Сейчас он живет один и часто сопровождает Полутыкина на охоте. Это занятие стало смыслом его жизни, так как дает ему возможность общаться с природой.

Хорь и Калиныч - друзья, несмотря на то, что они по-разно­му смотрят на жизнь. Калиныч, как человек восторженный, меч­тательный, не совсем разбирающийся в людях, благоговел перед барином. Хорь же насквозь видел Полутыкина, поэтому несколь­ко иронически относился к нему.

Хорь любил Калиныча и оказывал ему покровительство, пото­му что чувствовал, что он мудрее. И Калиныч, в свою очередь, любил и уважал Хоря.

Хорь умел скрывать свои мысли, хитрить, говорил мало. Ка­линыч объяснялся с жаром, восторженно. Калиныч был знаком с тайнами природы, мог останавливать кровь, заговаривать испуг. Всеми этими умениями не обладал практичный Хорь, который «стоял ближе к обществу, к людям», в то время как Калиныч, - к природе.

Ермолай и мельничиха

Рассказчик повествует о том, как однажды они с охотником Ермолаем отправились на «тягу» - вечернюю охоту на вальд­шнепов.

Затем он знакомит читателей с Ермолаем. «Ермолай был чело­век престранного рода: беззаботен, как птица, довольно говор­лив, рассеян и неловок с виду». При этом «никто не мог сравнить­ся с ним в искусстве ловить весной, в полую воду, рыбу, доста­вать руками раков, отыскивать по чутью дичь, подманивать пе­репелов, вынашивать ястребов, добывать соловьев…»

Простояв на тяге около часу, убив две пары вальдшнепов, рассказчик с Ермолаем решили переночевать на ближайшей мельнице, но их не пустили, а разрешили переночевать под открытым навесом. Жена мельника Арина принесла им еды для ужина. Оказалось, что рассказчик знает ее бывшего барина господина Зверкова, у жены которого Арина служила горнич­ной. Однажды она попросила у барина разрешения выйти за­муж за лакея Петрушку. Зверков и его жена сочли себя оскор­бленными этой просьбой: девушку сослали в деревню, а лакея отдали в солдаты. Позже Арина вышла замуж за мельника, который выкупил её.

Малиновая вода

Действие происходит в самую жару в начале августа, когда рассказчик отправился на охоту и пошел в направлении ключа, известного под названием Малиновой воды.

У реки он встречает двух стариков, ловящих рыбу, - шумихинского Степушку и Михайло Савельева по прозвищу Туман. Далее следует рассказ об их жизненных историях.

Уездный лекарь

Однажды осенью, возвращаясь с отъезжего поля, рассказчик простудился и заболел. Произошло это в уездном городе, в гости­нице. Позвали доктора. Уездный лекарь, Трифон Иванович, вы­писал лекарство и начал рассказывать о том, как однажды, во время игры в преферанс у местного судьи, был вызван в дом од­ной обедневшей вдовы. Это была помещица, жившая в двадцати верстах от города. В записке от нее говорилось, что дочь ее уми­рает, и она просит доктора поскорее приехать.

Приехав, лекарь принялся оказывать медицинскую помощь ее дочери, Александре Андреевне, больной горячкой. Трифон Ива­нович остался у них на несколько дней ухаживать за пациенткой, чувствуя «сильное к ней расположение». Несмотря на все его ста­рания девушка не поправлялась. Однажды ночью, чувствуя, что скоро умрет, она призналась доктору в любви. Через три дня Алек­сандра Андреевна скончалась.

А лекарь после - вступил в законный брак, взяв в жены ку­печескую дочь Акулину, злую, но с семью тысячами приданого.

Однодворец Овсяников

Здесь рассказчик знакомит читателей с однодворцем Овсяниковым. Это был человек полный, высокий, лет семидесяти, с ли­цом, напоминающим несколько лицо Крылова, с ясным и умным взором, с важной осанкой, мерной речью и медлительной поход­кой. Все соседи его чрезвычайно уважали и почитали за честь знаться с ним. Жил Овсяников один со своей женой в уютном, опрятном домике. Держал небольшую прислугу, одевал людей своих по-русски и называл работниками. «Он почитал за грех продавать хлеб - Божий дар, и в 40-м году, во время всеобщего голода и страшной дороговизны, раздал окрестным помещикам и мужи­кам весь свой запас; они ему на следующий год с благодарностью взнесли свой долг натурой». Из книг Овсяников читал только ду­ховные. К нему часто приходили соседи за советом и помощью, с просьбой рассудить, помирить их.

Одним из соседей Овсяникова был Франц Иванович Лежень. В 1812 году он отправился в Россию с наполеоновской армией ба­рабанщиком. При отступлении Лежень попался в руки к смоленс­ким мужикам, которые хотели его утопить. Проезжавший мимо помещик пожалел француза. Он спросил, играет ли тот на форте­пиано, и привез домой в качестве учителя для Своих дочерей. Через две недели Лежень переехал от этого помещика к друго­му, человеку богатому и образованному, который полюбил фран­цуза за добрый и веселый нрав и женил на своей воспитаннице. Лежень поступил на службу, стал дворянином, а под конец - русским помещиком. Он переселился жить в Орел и завел дружбу с Овсяниковым.

Льгов

Повествователь с Ермолаем отправляется стрелять уток в Льгов - большое степное село. Оказавшись у берега реки, они находят лодку рыболова Кузьмы, по прозвищу Сучок. Кем толь­ко не был он в своей жизни: казачком, кучером, поваром, кофишенком, актером, форейтером, садовником, доезжачим, а сейчас он является господским рыболовом, который вот уже семь лет приставлен ловить рыбу в пруду, где рыба не водится. У него было несколько имен и прозвищ в течение жизни.

Касьян с Красивой Мечи

Рассказчик возвращается с охоты душным летним днем. У ко­леса их телеги ломается ось, и кучер Ерофей винит в этом встре­ченную по дороге похоронную процессию. Считается, что встре­тить покойника - плохая примета. Рассказчик узнает, что хоро­нят Мартына-плотника, умершего от горячки. Кучер тем време­нем предлагает ехать на Юдины выселки, чтобы раздобыть там новую ось для колеса. На выселках рассказчик встречает Касья­на - карлика лет пятидесяти с маленьким, смуглым и смор­щенным лицом, острым носиком, карими, едва заметными глаз­ками и курчавыми, густыми черными волосами. Все тело его было чрезвычайно тщедушно и худо, а взгляд был странен и необыкновенен.

Касьян говорит, что новую ось можно раздобыть у купечес­ких приказчиков в дубовой роще, которую вырубают на продажу, и соглашается сопровождать туда охотника. Тот решает поохотиться в роще. Касьян просит взять его с собой. После долгих блужданий рассказчику удается подстрелить лишь коростеля.

«- Барин, а барин! - промолвил вдруг Касьян своим звуч­ным голосом.

Я с удивлением приподнялся; до сих пор он едва отвечал на мои вопросы, а то вдруг сам заговорил.

— Что тебе? - спросил я.

— Ну, для чего ты пташку убил? - начал он, глядя мне прямо в лицо.

— Как для чего? Коростель - это дичь: его есть можно.

— Не для того ты убил его, барин: станешь ты его есть! Ты его для потехи своей убил».

Касьян утверждает, что всякую лесную тварь грешно уби­вать, а человеку пища положена другая - хлеб и «тварь ручная от древних отцов». Он говорит, что «против смерти ни человеку, ни твари не слукавить. Смерть и не бежит, да и от нее не убе­жишь; да помогать ей не должно…»

Рассказчик узнает, что Касьян хорошо знает лечебные тра­вы, в свое время ходил «и в Симбирск - славный град, и в самую Москву - золотые маковки; ходил на Оку-кормилицу, и на Волгу-матушку». «И не один я, грешный… много других хрестьян в лаптях ходят, по миру бродят, правды ищут… да!.. А то что дома-то, а? Справедливости в человеке нет, - вот оно что…»

Кучер Ерофей считает Касьяна юродивым и глупым челове­ком, однако признает, что Касьян вылечил его от золотухи. «Бог его знает: то молчит как пень, то вдруг заговорит, - а что заго­ворит, Бог его знает. Разве это манер? Это не манер. Несообраз­ный человек, как есть».

Бурмистр

Вертах в пятнадцати от имения повествователя живет моло­дой помещик - гвардейский офицер в отставке Аркадий Пав­лович Пеночкин. Дом его построен по плану французского ар­хитектора, люди одеты по-английски, хозяйством занимается с большим успехом. Пеночкин выписывает французские книги, но практически не читает их. Считается одним из самых образо­ваннейших дворян и завидных женихов губернии. Зимой ездит в Петербург. Повествователь неохотно его посещает, но однаж­ды ему приходится провести ночь в имении Пеночкина. Утром был завтрак на английский манер. Далее они едут вместе в де­ревню Шипиловку, где останавливаются в избе местного бур­мистра Софрона Яковлевича. Тот на все расспросы Пеночкина о делах в хозяйстве отвечал, что все идет очень хорошо благо­даря распоряжениям барина. На другой день Пеночкин вместе с повествователем и бурмистром Софроном отправились осматри­вать поместье, где царил необычайный порядок. Затем поехали охотиться в лес, а вернувшись, пошли смотреть веялку, недав­но выписанную из Москвы.

Выходя из сарая, они увидели двух мужиков, старого и моло­дого, стоявших на коленях. Они жаловались на то, что совсем замучены бурмистром, который двух сыновей старика забрал в рекруты, а теперь и третьего отнимает. Увел последнюю корову со двора и избил его жену. Утверждали, что бурмистр не их одних разоряет. Но Пеночкин не стал их слушать.

Через два часа повествователь был уже в селе Рябове, где разговорился со знакомым мужиком Анпадистом о Шипиловских крестьянах. Тот объяснил, что Шипиловка только числится за барином, а владеет ею Софрон как своим добром: крестьяне ему кругом должны, работают на него, как батраки, а бурмистр про­мышляет землей, лошадьми, скотом, дегтем, маслом, пенькой, поэтому богат очень, но крестьян бьет. Мужики не жалуются ба­рину, потому что Пеночкину все равно: главное, что недоимок нет. А на Антипа Софрон взъелся из-за того, что тот повздорил с ним на сходке, поэтому теперь и мстит ему.

Контора

Действие происходит осенью. Охотник бродил с ружьем по полям и вдруг увидел низкий шалаш, в котором сидел старик сторож, указавший ему дорогу. Так повествователь оказался в имении Лосняковой Елены Николаевны, в главной господской кон­торе, где распоряжается конторщик Николай Еремеев. Рассказ­чик, находясь в соседней комнате и притворяясь спящим, узнает

о нем и о жизни в имении много нового.

Бирюк

Охотник возвращался домой один, на беговых дрожках. Надви­галась гроза, и внезапно ручьями полил дождь. Вдруг в темноте, при блеске молнии, около дрожек выросла высокая фигура. Че­ловек строгим голосом потребовал назвать себя и, услышав ответ, успокоился. Сам он оказался здешним лесником и предложил охот­нику переждать дождь у него в избе. Лесник взял лошадь под уздцы, и вскоре глазам охотника предстала небольшая избушка на широком дворе. На пороге их встретила девочка лет двенадца­ти, в рубашонке, подпоясанной покромкой, и с фонарем в руке. Лесник отправился поставить дрожки под навес, а барин вошел в избу. Ужасающая бедность предстала перед ним. В люльке ле­жал ребенок, который тяжело и часто дышал. Девочка его ука­чивала, левой рукой поправляя лучину. Вошел лесник. Барин по­благодарил лесника и спросил его имя. Тот ответил, что его зовут Фома, по прозвищу Бирюк.

Охотник с удвоенным любопытством поглядел на лесника.

О честности, неподкупности и силе Бирюка ходили легенды.

Барин поинтересовался, где хозяйка. Лесник сначала ответил, что умерла, а потом поправился, сказав, что убежала с проез­жим мещанином, бросив и едва родившегося ребенка.

Бирюк предложил барину хлеба, но тот сказал, что не голо­ден. Лесник вышел на двор и вернулся с известием, что гроза проходит, и предложил гостю проводить его из лесу. Сам же взял ружье, объяснив это тем, что у Кобыльего Верху дерево рубят, шалят - он слышал со двора.

На место порубки барин с лесником не успели. Охотник бро­сился к тому месту, откуда доносился шум борьбы, и увидел лес­ника, скрутившего вору руки кушаком за спиной. Вор оказался мужиком в лохмотьях, с длинной бородой. Барин мысленно дал слово: во что бы то ни стало освободить беднягу. Мужика усади­ли на лавку, и в доме установилась мертвая тишина.

Вдруг пленник заговорил и попросил Фому Кузьмича, т. е. Би­рюка, освободить его. Фома был непреклонен, и после долгих пре­пирательств у мужика вырвались угрозы в адрес лесника. Бирюк встал, в порыве гнева подошел к мужику. Тот испугался, что его будут бить, да и барин вступился за пленника. Бирюк велел бари­ну отстать, сдернул кушак с локтей мужика, нахлобучил ему шапку на глаза, схватил за шиворот и вытолкнул вон из избы.

Барин похвалил Бирюка, мол, он словный малый. Лесник от него отмахнулся и просил только никому ничего не сказывать.

Потом проводил барина и простился с ним на опушке леса.

Лебедянь

Повествователь рассказывает о том, как лет пять назад он по­пал в Лебедянь в самый развал ярмарки. После обеда он отправ­ляется в кофейную, где играли на бильярде.

На другой день он отправился выбирать себе лошадь, долго смотрел, наконец купил. Но она оказалась запаленной и хромой, а продавец отказался взять ее обратно.

Певцы

Действие происходит в небольшом селе Колотовка. Здесь рас­сказывается о состязании двух певцов из народа - Якова Турка и рядчика из Жиздры. Рядчик пел «высочайшим фальцетом», го­лос у него был «довольно приятный и сладкий, хотя несколько сиплый; он играл и вилял этим голосом, как юлою, <…> умолкал и потом вдруг подхватывал прежний напев с какой-то залихват­ской, заносистой удалью. Его переходы были иногда довольно сме­лы, иногда довольно забавны: знатоку они бы много доставили удовольствия».

Яков «пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас, но, видимо, поднимаемый, как бодрый пловец волнами, на­шим молчаливым, страстным участьем. Он пел, и от каждого зву­ка его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, слов­но знакомая степь раскрывалась <…>, уходя в бесконечную даль».

«Не одна во поле дороженька пролегала», - пел Яков, и всем присутствующим становилось жутко. В его голосе была и непод­дельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь. «Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны».

Отдохнув на сеновале и покидая деревню, охотник решил за­глянуть в окно Притынного кабачка, где несколько часов назад был свидетелем дивного пения. Его глазам представилась «неве­селая» и «пестрая» картина: «Все было пьяно - все, начиная с Якова. С обнаженной грудью сидел на лавке и, напевая осиплым голосом какую-то плясовую, уличную песню, лениво перебирал струны гитары…»

Отойдя от окна, из которого доносились нестройные звуки ка­бацкого «веселья», охотник быстро зашагал прочь от Колотовки.

Петр Петрович Каратаев

Действие происходило осенью, на дороге из Москры в Тулу, когда рассказчик просидел почти целый день из-за недостатка лошадей в почтовом доме, где он познакомился с мелкопомест­ным дворянином Петром Петровичем Каратаевым. Каратаев рас­сказывает повествователю свою историю. Он почти разорен - из-за неурожаев и собственного неумения управлять хозяй­ством, а теперь едет в Москву служить. Затем он вспоминает, как полюбил когда-то красивую крепостную девушку Матре­ну, решил выкупить ее у госпожи. Его приняла родственница барыни и велела ему заехать через два дня. Приехав в указан­ный срок, Петр Петрович узнал, что Матрену отправляют в степную деревню, так как барыня не хочет продавать девуш­ку. Тогда Каратаев отправился в ту деревню, куда сослали Мат­рену, и увез ее к себе тайком, ночью. Так они прожили пять месяцев в радости и согласии.

Но однажды, катаясь на санях, они поехали в деревню Матре­ниной барыни, где их увидели и узнали. Барыня подала на Кара­таева жалобу, что беглая ее девка проживает у него. Приехал исправник, но на этот раз Петр Петрович сумел откупиться. Од­нако его не оставили в покое. Он влез в долги, прятал Матрену, но та, пожалев Каратаева, пошла и сама себя выдала.

Через год после этой встречи повествователь приехал в Моск­ву, зашел там в кофейню, где увидел выходящего из бильярдной

Петра Петровича. Тот рассказал, что нигде не служит, деревню его продали с аукциона, а он намерен до конца своей жизни оста­ваться в Москве.

Свидание

Нежно любящая Акулина приходит в рощу на свидание с из­балованным барским камердинером и узнает, что он уезжает со своим господином в Петербург, возможно, покидая ее навсегда. Виктор уходит без тени расстройства или раскаяния, а бедная обманутая девушка предается безутешным рыданиям.

Природа здесь является тонким лирическим комментарием к тягостному, безысходному состоянию девушки: «… сквозь неве­селую, хотя свежую улыбку увядающей природы, казалось, про­крадывался унылый страх недалекой зимы. Высоко надо мной, тяжело и, резко рассекая воздух крылами, пролетел осторож­ный ворон, повернул голову, посмотрел на меня сбоку, взмыл и, отрывисто каркая, скрылся за лесом…»

Живые мощи

Рассказчик вместе с Ермолаем отправляется за тетеревами в Белевский уезд. Дождь не переставал с самого утра. Тогда Ермо­лай предложил поехать переночевать в Алексеевку - хуторок, который принадлежал матери повествователя, о существовании которого он раньше и не подозревал.

На следующий день он пошел побродить по одичалому саду. Дойдя до пасеки, увидел плетеный сарайчик, где лежала ма­ленькая фигура, похожая на мумию. Ею оказалась Лукерья, в прошлом красавица. Она рассказала свою историю, как семь лет назад упала с крыльца и начала болеть. Тело ее иссохло, и она потеряла способность двигаться. Господа сначала пытались ее ле­чить, а потом отправили в деревню к родственникам. Здесь Луке­рью прозвали «Живые мощи». О своей теперешней жизни она го­ворит, что всем довольна: Бог послал крест - значит, любит ее. Рассказывает, что видит сны: Христа; родителей, которые кла­няются ей и говорят, что она страданиями своими искупает их грехи; смерть, которую Лукерья упрашивает забрать ее с собой. На предложение рассказчика отвезти ее в больницу отвечает от­казом - лечебные процедуры ей не помогают, причиняя только лишние страдания. Она просит барина сказать своей матушке, чтобы та сбавила оброк здешним крестьянам - земли у них бед­ные, урожаи плохие.

Через несколько недель после их встречи Лукерья умерла.

«Записки охотника» И.С. Тургенева (1818 - 1883) - одна из тех книг отечественной классики, где наиболее сильно выражен «русский дух», где в прямом смысле «Русью пахнет»: «Вы раздвинете мокрый куст - вас так и обдаст накопившимся тёплым запахом ночи; воздух весь напоен свежей горечью полыни, мёдом гречихи и “кашки”; вдали стеной стоит дубовый лес и блестит и алеет на солнце» («Лес и степь») . В рассказе «Певцы» Тургенев пишет о своём герое: «Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль» (3, 222). Писатель явил себя таким же певцом благословенной русской земли, с тем же одухотворённо-проникновенным голосом: «Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нём и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны» (3, 222). Этими тургеневскими словами можно было бы выразить пафос цикла рассказов в целом.

Неслучайно И.А. Гончаров, прочитав «Записки охотника» во время своего кругосветного путешествия, у берегов Китая - за тысячи вёрст от России - ощутил её дух, её живое присутствие: «заходили передо мной эти русские люди, запестрели берёзовые рощи, нивы, поля и <...> прощай, Шанхай, камфарные и бамбуковые деревья и кусты, море, где я - всё забыл. Орёл, Курск, Жиздра, Бежин луг - так и ходят около». Гончаров отметил, что Тургенев не только с детства «пропитался любовью к родной почве своих полей, лесов», но и «сохранил в душе образ страданий населяющего их люда» .

В год кончины Тургенева его друг и поэт Я.П.Полонский говорил: «И один рассказ его “Живые мощи”, если б он даже ничего иного не написал, подсказывает мне, что так понимать русскую честную верующую душу и так всё это выразить мог только великий писатель».

Ф.И. Тютчев проницательноуловил в «Записках охотника» тургеневское стремление к синтезу реального и сакрального: « поразительно сочетание реальности в изображении человеческой жизни со всем, что в ней есть сокровенного» .

Известно, какое глубокое впечатление произвели «Записки охотника» на земляка Тургенева - Н.С. Лескова, заслуженно признанного «величайшим христианином среди русских писателей» . Он испытал настоящее нравственно-психологическое потрясение, впервые прочитав тургеневский цикл: «весь задрожал от правды представлений и сразу понял: что называется искусством» .

М.Е. Салтыков-Щедрин справедливо считал, что «Записки охотника» значительно повысили «нравственный и умственный уровень русской интеллигенции» .

Л.Н. Толстой писал, что рассказы тургеневского цикла ещё в юности открыли ему, что русского мужика «можно и должно описывать не глумясь и не для оживления пейзажа, а можно и должно описывать во весь рост, не только с любовью, но с уважением и даже трепетом» .

В.Г. Короленко вспоминал, как, познакомившись в свои гимназические годы с «Записками охотника», впервые испытал чувство внутреннего обновления, ощутил духовное просветление:«Меня точно осияло. Вот они, те „простые“ слова, которые дают настоящую, неприкрашенную „правду“ и всё-таки сразу подымают над серенькой жизнью, открывая её шири и дали, <…> озарённые особенным светом» .

М. Горький называл«Записки охотника» в числе книг, которые «вымыли» ему душу, «очистив её от шелухи» .

Сходное впечатление испытывает и нынешний вдумчивый читатель, хотя со дня публикации первого рассказа цикла «Хорь и Калиныч» (1847) минуло более 165 лет и более 160 лет - со времени первого отдельного издания «Записок охотника» (1852). «Склад жизни изменился, а звук души остаётся» , - говорил Б.К. Зайцев о восприятии тургеневского творчества в статье «Непреходящее» (1961).

Быть неувядаемой, всегда новой и актуальной - таково свойство русской словесности, уходящей своими корнями в сакральные источники христианства. Так, Новый Завет, пребывая вечно но-вым, призывает человека любой историче-ской эпохи к обновлению, преображе-нию: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что (есть) воля Божия, благая, угодная и совершен-ная» (Рим. 12: 2). Каждый, кто прикасается к Евангелию, всякий раз открывает для себя заново слово Бога живого. Живые голоса русских писателей звучат для нас, когда мы перечитываемклассику и неизменно черпаем из её глубин нечто такое, что до времени остава-лось сокрытым от восприятия. Так, прочтение на новом уровне рассказов Тургенева в христианском контексте понимания может стать настоящим открытием, откровением.

Доминантой приведённого отзыва Лескова о «Записках охотника»является слово «правда» во всей его полисемантическойобъёмности: правдивость реалистиче-ского изображения; реализм в «высшем смысле», одухотворённый романтической традицией; и главное -правда как вечное стремление к высшей Истине, к идеалу Христа, сказавшему: «Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь» (Ин. 14: 6).

Побеждая свои религиозные сомнения, в практике художественного творчества писатель изображал жизнь в свете христианского миропонимания. В «Записках охотника» Тургеневпоказал, что именно духовное, идеальное содержание - основа человеческой личности; ратовал за восстановление в человеке образа и подобия Божия.

Герои «Записок» - русские православные люди. Как известно, понятие «рус-ский» исторически уже подразумевало: «православный христианин». Свидетель-ство полноценного, духовно не повреждённого чувства национального достоинства - народ-ное самоназвание: «крестьяне», в простонародной артикуляции - «хрестьяне», то есть «христиане» - верующие во Христа.

В бытии и быте народа ощутимо живое Божье присутствие. Христос - в жизни, в сердце, на устах русского человека.«Господи, владыко живота моего!» (3, 37);«ах, Господи, Твоя воля!» (3, 16); «прости, Господи, моё прегрешенье!» (3, 137), - то и дело приговаривают герои тургеневских рассказов: старик Туман («Малиновая вода»), Калиныч («Хорь и Калиныч»), мужик Анпадист («Бурмистр»), многие другие. Наслушавшись в ночном зловещих поверий о нечистой и неведомой силе, маленькие герои рассказа «Бежин луг» ограждают себя крестом, именем Божьим. Все герои «Записок охотника» молятся, осеняют себя крестным знамением, божатся, призывают «Господа Бога в свидетели» (3, 182), просят «ради Самого Господа Бога нашего» (3, 42), уповают на «силу крестную» (3, 95); на то, что «Бог милостив» (3, 78), и т.д.

Всё это не формализация застывших речевых оборотов, а духовная состав-ляющая русского языка, словесное выражение православного духа русского народа, христианской языковой среды его обитания;показатель глубинной связи слова с самой его сущностью в таинстве языка: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1: 1).

В каждом жилище русского человека: будь то помещичий дом или крестьян-ская изба - теплятся лампадки перед образами: «перед тяжёлым образом в сереб-ряном окладе» в богатой избе Хоря («Хорь и Калиныч» - 3, 9); в «чистенькой» комнатке провинциальной барышни («Уездный лекарь» - 3, 42). Чистое пламя лампадок, свечей символизирует горение духовное, благоговение, внутренний трепет перед Богом в надежде покаяния и обновления души. Православный человек, входя под любой кров, прежде всего креститсяна образа, показывая тем самым, что истинный хозяин дома - Господь Бог. Так, в больнице у фельдшера «мужик вошёл в фельдшерову комнату, поискал глазами образа и перекрестился» («Смерть» - 3, 202).

Тургенев упоминает также народный обычай с образами обходить постра-давшие от пожара лесные угодья - с тем чтобы с Божьей помощью возродить оскудевшую «производительную силу» земли на таких «”заказанных“ (с образами обойдённых) пустырях» («Смерть» - 3, 198). «А с Богом-то завсегда лучше» (3, 352), - так выражает убеждение всякого православного человека Филофей - герой рассказа«Стучит!».

На Руси в каждом селе - в таком, например, как Шумихино, «с каменною церковью, воздвигнутой во имя преподобных Козьмы и Дамиана» («Малиновая вода» - 3, 31) - была церковь. Божьи церкви становились духовно-организую-щими центрами благословенных просторов родной земли. Они являлись и целью паломничества, и пространственными ориентирами, и условленным местом встречи для странников, путешествующих. Так, охотник сказал своим спутникам, что будет «ждать их у церкви» («Льгов» - 3, 77), и «добрался наконец до боль-шого села с каменной церковью в новом вкусе, то есть с колоннами» («Контора» - 3, 139).

Все крестьяне в «Записках охотника» - люди Божьи.Каждый наделён своими талантами и дарованиями. Особо одарённые натуры:Яков Турок («Певцы»), Павлуша («Бежин луг»), Матрёна («Пётр Петрович Каратаев»), Акулина («Свидание»), Лукерья («Живые мощи»); главные герои одноименных рассказов Хорь и Калиныч, Бирюк, Касьян с Красивой Мечи и другие - выписаны ярко, рельефно, выпукло.

Но есть и такие, которые кажутся совсем невзрачными, как бы невидимыми, живут что называется «святым Духом». Но и эти с виду неприметные люди пребывают в лоне православных традиций. Так, церковный сторож Герасим проживал в каморочке «Христа ради» (3, 31), как и другой герой рассказа «Мали-новая вода» - Стёпушка, который «не получал решительно никаких пособий, не состоял в родстве ни с кем, никто не знал о его существовании», и всё же в «Светлое Воскресенье с ним христосовались»(3, 32).

Вглядываясь русскую литературу, известный духовный писатель XX века митрополит Вениамин (Федченков) отмечал, как «мало в ней положительных типов! Всё больше грешные, страстные. Хорошие люди почти исключение».Среди этих «исключений» названы герои «Записок охотника», где «изображены преимущественно люди из “простого народа”, немало хороших людей. Из всех выделяется истиннопреподобная Лукерья («Живые мощи»)» .

Писатель показал русских людей как искателей и носителей истины, Божьей правды. «Мысль народная» во всех её ипостасях, в национально-русской, всемирно-исторической и метафизической перспективах - всепроникающая в цикле рассказов. Тургенев писал Полине Виардо: «Я про-должу моё изучение русского народа, самого странного и самого удивительного народа на свете».

Таков Касьян с Красивой Мечи из одноимённого рассказа - образ странный и удивительный. В нём ярко выражены христианские черты, и в то же время - много сложного, противоречивого. Недосказанность как художественный приём в создании образа особенно усиливает его загадочность, неоднозначность.

Исаак Левитан "Осень. Охотник", 1880

Охотник настолько потрясён встречей с Касьяном, что на мгновение теряет дар речи: «до того поразила меня его наружность. Вообразите себе карлика лет пятидесяти с маленьким, смуглым и сморщенным лицом, острым носиком, карими, едва заметными глазками и курчавыми, густыми чёрными волосами, которые, как шляпка на грибе, широко сидели на крошечной его головке. Всё тело его было чрезвычайно тщедушно и худо, и решительно нельзя передать словами, до чего был необыкновенен и странен его взгляд. <…> Звук его голоса также изумил меня. В нём не только не слышалось ничего дряхлого,- он был удиви-тельно сладок, молод и почти женски нежен» (3, 110).

Карлик с диковинной внешностью выглядит как существо таинственное, полу-сказочное. Этот «странный старичок» (3, 110) чем-то напоминает гриб, высунув-шийся из-под земли. И в самом деле герой органично связан с землёй, с родной почвой, с русской природой. Касьян словно лесной гном - хранитель леса и его обитателей.

Гибель деревьев ради коммерческих интересов, срубленные места в лесу(на орловском диалекте - «ссéчки») вызывают в Касьяне душевную боль. Не имея возможности помешать хищнической вырубке, герой апеллирует к Божьему суду: «Тут у нас купцы рощу купили, - Бог им судья, сводят рощу-то, и контору выстроили, Бог им судья» (3, 111). Да и сам автор видит в рубке леса нечто трагическое, уподобляя срубленное дерево человеку, умирающему в последнем земном поклоне: «Вдали, ближе к роще, глухо стучали топоры, и по временам, торжественно и тихо, словно кланяясь и расширяя руки, спускалось кудрявое дерево...» (3, 114).

Касьян живёт в полном симбиозе с миром природы, буквально говорит с ней на её языке. Завидевмаленьких птичек, «которые то и дело перемещаются с деревца на деревцо и посвистывают, внезапно ныряя на лету. Касьян их передраз-нивал, перекликался с ними; поршок* <*молодой перепел. - Примечание Турге-нева. А.Н.-С.> полетел, чиликая, у него из-под ног - он зачиликал ему вслед; жаворонок стал спускаться над ним, трепеща крылами и звонко распевая, - Касьян подхватил его песенку» (3, 113).

Природа в ответ открывает герою целительные тайны своей «Божьей ап-теки»: «есть травы, цветы есть: помогают, точно. Вот хоть череда, например, трава добрая для человека; вот подорожник тоже; об них и говорить не зазорно: чистые травки - Божии» (3, 118). Вместе с животворными «чистыми», «Божьими» травкамиКасьяну ведомы и другие растения - загадочные, «греховные», приме-няемые только вкупе с молитвой: «Ну, а другие не так: и помогают-то они, а грех; и говорить о них грех. Ещё с молитвой разве...» (3, 118).

Так, в своей практике врачевания Касьян также предстаёт как христианин, оградивший себя молитвой, заручившийся Божьей помощью. Сопровождая охотника, таинственный знахарь «беспрестанно нагибался, срывал какие-то травки, совал их за пазуху, бормотал себе что-то под нос и всё поглядывал на меня и на мою собаку, да таким пытливым, странным взглядом» (3, 113).

В обывательской среде знахарей часто считали колдунами, подозревали в сношениях с нечистой неведомой силой. Однако настоящий народный целитель не только наделён открытым ему знанием сил природы. Чтобы врачевать, лекарь должен быть нравственно чистым, духовно возвышенным. Касьян помогает людям бескорыстно, от души, не помышляя о вознаграждении за свои познания и труды. На вопрос, чем он промышляет, герой отвечает: «Живу, как Господь велит <…> - а чтобы, то есть, промышлять - нет, ничем не промышляю» (3, 117). В этом он следует евангельскому завету, дан-ному Христом Апостолам, - о том, чтобы бескорыстно делиться с людьми тем талантом, который получен человеком от Бога в дар: «Больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте» (Мф. 10: 8).

В народе целителя Касьяна справедливо именуют «лекарка» (3, 112), но он уверен, что и здоровье, и жизнь человека - всё в Божьей воле: «Лекаркой меня называют... Какая я лекарка!.. и кто может лечить? Это всё от Бога. <…> Ну, конечно, есть и слова такие... А кто верует -спасётся, -прибавил он, понизив голос» (3, 118). В этих последних словах героя - сокровенная убеждённость в действенной силе христианской веры. Согласно заповеди Христа, «если вы будете иметь веру с горчичное зерно», «ничего не будет невозможного для вас» (Мф. 17: 20). В новозаветном эпизоде воскрешения дочери Иаира Христос говорит: «Не бойся, только веруй, и спасена будет» (Лк. 8: 50).

Касьян с его идеалами добра и милосердия наделён чертами праведника. С другой стороны - сумеречная таинственность судьбы героя вносит диссонанс в его образ, не позволяя ему быть до конца открытым, светлым. Так, у Касьяна есть дочь, но он говорит о ней - «сродственница», скрывая её происхождение, хотя их кровная связь для всех очевидна. Очередная загадка: о матери девушки никто не знает, герой об этом тоже умалчивает.

Кровь, её пролитие особенно страшат Касьяна. Недоверчиво и неодобрительно относится он к охотникам. Герой смотрит на охоту как на жестокое истребление, бессмысленное убийство «Божьих тварей», напрасное пролитие невинной крови, смертный грех нарушения библейской заповеди «не убий»: «Пташек небесных стреляете, небось?.. зверей лесных?.. И не грех вам Божьих пташек убивать, кровь проливать неповинную?» (3, 110).

Этот грех тем более непростительный, что совершается он для пустого развлечения, а не ради хлеба насущного, испрашиваемого в молитве Господней «Отче наш»: «хлеб наш насущный даждь нам днесь» (Мф. 9: 11). И Касьян не страшится открыто уличить барина в грехе убийства «братьев наших меньших»:

«Ну, для чего ты пташку убил? - начал он, глядя мне прямо в лицо.

Как для чего?.. Коростель - это дичь: его есть можно.

Не для того ты убил его, барин: станешь ты его есть! Ты его для потехи своей убил» (3, 116).

С этим наставлением «рифмуется» оценка, данная Лукерьей - героиней рассказа «Живые мощи»: «В позапрошлом году так даже ласточки вон там в углу гнездо себе свили и детей вывели. Уж как же оно было занятно! Одна влетит, к гнёздышку припадёт, деток накормит - и вон. Глядишь - уж на смену ей другая. Иногда не влетит, только мимо раскрытой двери пронесётся, а детки тотчас - ну пищать да клювы разевать... Я их и на следующий год поджидала, да их, говорят, один здешний охотник из ружья застрелил. И на что покорыстился? Вся-то она, ласточка, не больше жука... Какие вы, господа охотники, злые!» (3, 331).

Касьян также не боится устыдить барина, внушает ему мысль отказаться от жестокой забавы: «много её, всякой лесной твари, и полевой и речной твари, и болотной и луговой, и верховой и низовой - и грех её убивать, и пускай она живёт на земле до своего предела... А человеку пища положена другая; пища ему другая и другое питье: хлеб - Божья благодать, да воды небесные, да тварь ручная от древних отцов» (3, 116).

В определении хлеба как Божьей благодати кроется священная сущность: «хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и даёт жизнь миру» (Ин. 6: 33). Так хлеб - одно из евангельских самоименований Иисуса Христа: «Аз есмь хлеб жизни» (Ин. 6: 35), «ядущий его не умрет» (Ин. 6: 50).«Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий» (Ин. 6: 27), - заповедал Господь.

Касьян в свои бесстрашные поучения барину вкладывает именно этотевангельский смысл. Крестьянин наделён поистине апостольскимдаром слова. Так, святые Апостолы просили у Бога духовного укрепления, мужества на стезе христианского благовествования: «И ныне, Господи, <…> дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое», «и исполнились все Духа Святого и говорили слово Божие с дерзновением» (Деяния. 4: 29, 31).

Одухотворённо-«дерзновенное» слово Божие на устах мужика не может в очередной раз не вызвать глубокого изумления автора-повествователя: «Я с удивлением поглядел на Касьяна. Слова его лились свободно; он не искал их, он говорил с тихим одушевлением и кроткою важностию, изредка закрывая глаза. <…> Я, признаюсь, с совершенным изумлением посмотрел на странного старика» (3, 116). Так удивлялись словам Апостолов «начальники народа и старейшины» в Новом Завете, «видя смелость Петра и Иоанна и приметивши, что они люди некнижные и простые <…> между тем узнавали их, что они были с Иисусом» (Деяния. 4: 13).

Касьян говорит, как древний пророк, как прорицатель: «Его речь звучала не мужичьей речью: так не говорят простолюдины, и краснобаи так не говорят. Этот язык, обдуманно-торжественный и странный... Я не слыхал ничего подобного» (3, 116 - 117). Слова простолюдина по своей сути и по стилю уподобляются священнической проповеди. В «обдуманно-торжественной» речи Касьяна с большим духовным подъёмом выражены представления о святости и грехе: «Кровь, - продолжал он, помолчав, - святое дело кровь! Кровь солнышка Божия не видит, кровь от свету прячется... великий грех показать свету кровь, великий грех и страх... Ох, великий!» (3, 116).

Мужик старается довести до сознания охотника библейское понятие о крови как предмететаинственном и священном. В Ветхом Завете кровь ассоциируется с самой жизнью, с живой душой: «кровь есть душа» (Второзаконие. 12: 23); «душа тела в крови»,«ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его» (Левит. 17: 11, 14). Бог заповедал Ною: «только плоти с душою её, с кровью её, не ешьте» (Бытие. 9: 5). В Новом Завете Апостолы проповедуют язычникам «воздерживаться от идоложертвенного и крови» (Деяния. 15: 29), отказаться от использования крови в каких бы то ни было целях. Жертвенной кровью распятого на Голгофе Христа побеждена смерть, омыты грехи спасённого человечества.

Чаяния русского крестьянства о спасении Божьей милостью, о том, что «придут времена отрады от лица Господа» (Деяния. 3: 20), мечты о народном счастье находили воплощение в страннических скитаниях. Странничество, правдоискательство было своеобразной формой оппозиции неправедному устроению социальной жизни, протестом против угнетения и закрепощённости свободной в Боге человеческой души. Не только лучшей доли в социально-бытовом смысле искали простонародные странники, но и - прежде всего - духовно-нравственного идеала, Божьей «правды-истины», как она определилась в русском фольклорном сознании.

«Человек я бессемейный, непосед» (3, 119), - говорит о себе герой. Может быть,душу загадочного Касьяна, именующего себя «грешным», тяготит какой-то тайный грех, который требует искупления. Оттого он и мается, не находит душевного равновесия. Это гипотеза, но бесспорно другое: его неусидчивость, «непоседливость», «охота к перемене мест» вызваны томлением народного духа по высшей правде: «И не один я, грешный... много других хрестьян в лаптях ходят, по миру бродят, правды ищут...» (3, 119).

Универсальный в отечественной литературе мотив странничества в поэтике «Записок охотника» становится сквозным, находит своё разностороннее художественное выражение. Даже в рассказе об обездвиженной героине«Живые мощи» явственно звучит мотив паломничества, богомолья. Парализованная Лукерья представляет себя странницей среди других русских паломников-богомольцев: «Вижу я, что сижу я этак будто на большой дороге под ракитой, палочку держу оструганную, котомка за плечами и голова платком окутана - как есть странница! И идти мне куда-то далеко-далеко на богомолье. И проходят мимо меня всё странники» (3, 336).

Вековечное русское странничество: «Сколько странников ходило и скитальцев по Руси… <…> Мало что переменилось, хоть сменялись, шли века» , - в наши дни нашло подкрепление в поэме Николая Мельникова «Русский крест». Здесь показана «дорога поисков силы и смысла жизни», «жажда чистоты душевной» , как объясняет оптинский старец схиархимандрит Илий. В образе «странника с крестом» воплотились прошлое и настоящее России, её грядущие судьбы, восхождение души к Богу:

«Я грешил на свете много,

А теперь вот сам молюсь…

Если все попросим Бога

За себя, за нашу Русь,

За грехи людские наши

И за весь позор и стыд -

Неужели ж Он откажет,

Неужели не простит? -

В пояс кланялся, прощался,

Крест на плечи поднимал

И в дорогу отправлялся.

А куда - никто не знал…»

Тургеневский Касьян в своих странствиях не находит искомого совершенства: «Справедливости в человеке нет, - вот оно что...» (3, 119). Но сам процесс поисков идеала приносит ему душевное облегчение: «Да и что! много, что ли, дома-то высидишь? А вот как пойдёшь, как пойдёшь, - подхватил он, возвысив голос, - и полегчит, право» (3, 119).

В образе героя духовный подъём, духовное раскрепощение соединяются с патриотическим чувством русского национального единства. Этот странник-правдоискатель - деятель и созерцатель одновременно. Ему открыта одухотворённая красота родной земли, любуясь которой Касьян испытывает глубокую любовь и нежность. Он одушевляет Русь, подбирает ласкательные имена её городам и рекам - всем местам, где ему довелось побывать: «Ведь я мало ли куда ходил! И в Ромён ходил, и в Синбирск - славный град, и в самую Москву - золотые маковки; ходил на Оку-кормилицу, и на Цну-голубку, и на Волгу-матушку» (3, 119). Генетически герой связан с миром прекрасного: недаром он родом с Красивой Мечи. Места, где протекает эта река - Красивая Меча (или Мечь) - приток Дона, - считались одними из наиболее живописных в европейской части России.

Касьян не перестаёт удивляться чуду гармоничного Божьего мира. Для того чтобы видеть и всей душой воспринимать это чудо, нужно быть чудовидцем,духовно отзывчивым «очарованным странником». Именно таков Касьян. Религиозный характер носят его эстетические переживания красоты природы как Божьей благодати: «И солнышко на тебя светит, и Богу-то ты видней, и поётся-то ладнее. Тут, смотришь, трава какая растёт; ну, заметишь - сорвёшь. Вода тут бежит, например, ключевая, родник, святая вода; ну, напьёшься - заметишь тоже. Птицы поют небесные... А то за Курском пойдут степи, этакие степные места, вот удивленье, вот удовольствие человеку, вот раздолье-то, вот Божия-то благодать! <…> Эко солнышко! - промолвил он вполголоса, - эка благодать, Господи! эка теплынь в лесу!» (3, 119 - 120).

Любование героев «Записок охотника» своей Родиной, русской землёй сливается с голосом автора, рисующего с проникновенной любовью в каждом рассказе художественные картины природы. Точные до мельчайших деталей, узнаваемых примет тургеневские пейзажи представлены в их пространственной глубине, игре света и тени, оттенков красок, в переливах звуков и ароматов. В то же время картины эти настолько одухотворённые, что в нихотчётливо ощутимо Божье всеприсутствие, незримое вышнее заступничество. Русский пейзаж, воссозданный не в линейной перспективе и даже не в трёхмерном пространстве, а с выходом в некое четвёртое - духовное - измерение становится самостоятельным сквозным «героем»тургеневского цикла, формирует чувство национального единства, цельный и прекрасный образ Родины, богохранимой земли русской.

Вот, например, как выглядят под пером Тургенева родные места на рассвете: «А между тем заря разгорается; вот уже золотые полосы протянулись по небу, в оврагах клубятся пары; жаворонки звонко поют, предрассветный ветер подул — и тихо всплывает багровое солнце. Свет так и хлынет потоком; сердце в вас встрепенётся, как птица. Свежо, весело, любо! Далеко видно кругом. Вон за рощей деревня; вон подальше другая с белой церковью, вон берёзовый лесок на горе» («Лес и степь» - 3, 355). Столь же христиански «осердечена» зарисовка летней ночи: «Картина была чудесная <…> Тёмное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах - запах русской летней ночи», и «тихо мигая, как бережно несомая свечка», затеплилась на небе «вечерняя звезда» («Бежин луг» - 3, 90; 86).

В народнопоэтическом сознании живёт неистребимая мечта о сказочном чуде, золотом «тридесятом царстве» - мире благоденствия, свободы и справедливости, где добро неизбежно одерживает верх над злом, правда пересиливает кривду.

Сказочность и странничество как формы духовной жизни народа соотносятся в жизни русского скитальца: «И идут они, люди сказывают, до самых тёплых морей, где живёт птица Гамаюн сладкогласная, и с дерев лист ни зимой не сыплется, ни осенью, и яблоки растут золотые на серебряных ветках, и живёт всяк человек в довольстве и справедливости... И вот уж я бы туда пошёл...» (3, 119).

С этими народно-странническими мечтами Касьяна с Красивой Мечи перекликаются детские грёзы засыпающих в ночном маленьких героев «Бежина луга». Они убаюканы сладкими надеждами на дивное чудо в сказочной земле за «тёплыми морями», куда отправляются птицы небесные:

«- Это кулички летят, посвистывают.

Куда ж они летят?

А туда, где, говорят, зимы не бывает.

А разве есть такая земля?

Есть.

Далеко?

Далеко, далеко, за тёплыми морями.

Костя вздохнул и закрыл глаза» (3, 104).

В поэтизации странничества переплетаются мотивы фольклорные и христианские. Священная, светлая птица Гамаюн вмифологическом ракурсеолицетворяет чудодейственное заступничество. Эта птица - Божья вестница, подательница надежды на чудо Божьего Промысла. Окрашенное в золотой цвет «иное царство, небывалое государство» соотносится с солнечным светом, с небесной сферой. В христианском контексте «золотое царство» соотносимо с евангельским откровением об уготованном для праведных светоносном «золотом граде» Небесном Иерусалиме, в котором «отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет»; «ночи там не будет»; «спасенные народы будут ходить во свете Его»(Откровение. 21: 4, 24, 25).

«Юродивец» - третье прозвище Касьяна. Его поведение представляется окружающим странным, нелепым. И сам он выглядит человеком чудаковатым, почти безумным: «Неразумен я больно, с мальства» (3, 117).Касьян, не занятый, как все, крестьянским трудом, признаётся: «Ничем я этак не занят... Работник я плохой» (3, 117). Охотник мысленно соглашается с прозвищем героя, дивясь его необычной манере держаться, вести таинственные, малопонятные речи: «последние слова Касьян произнёс скороговоркой, почти невнятно; потом он ещё что-то сказал, чего я даже расслышать не мог, а лицо его такое странное приняло выражение, что мне невольно вспомнилось название “юродивца”» (3, 119).

На взгляд со стороны, «юродивец» подобен безумцу, хотя таким и не является. Касьян просветлён более многих крестьян,обладает широким кругозором, он грамотный человек: «Разумею грамоте. Помог Господь да добрые люди» (3, 117). В первоначальном издании рассказа герой говорил также о своём участии в церковных богослужениях: «Случается, так в церкви Божией на крылос меня берут по праздникам. Я службу знаю и грамоте тоже разумею» (3, 468).

Касьян скорее принимает вид безумца, как многие юродивые. Его «неразумность» - особого рода. Он не способен «промышлять», наблюдать свой эгоистический интерес. Христианская вера очищает ум и душу от маниакального стремления к наживе, корысти: «не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?» (Иак. 2: 5)

В душе герой ведёт напряжённую внутреннюю работу, непрерывно размышляя об истинном предназначении человека в соответствии с Божьим замыслом: «Да это всё под Богом, все мы под Богом ходим; а справедлив должен быть человек - вот что! Богу угоден, то есть» (3, 118). Недаром в нашем языке синонимы к слову «юродивый» - «блаженный», «Божий человек», «Христов человек».Духовное делание развивает в герое дар прозорливости, прорицания.

Таким же даром наделена Лукерья - героиня рассказа «Живые мощи».

Этот тургеневский шедевр с его глубинным религиозно-философским содержанием, весь проникнутый православным духом, вызывал заслуженное восхищение современников писателя и по сей день является предметом особого внимания читателей, литературоведов, философов, богословов, писателей.

Так, например, французский писатель и философ Ипполит Тэн признавался в письме Тургеневу: «Я прочёл „Лукерью“ три раза кряду» (3, 514). Именно рассказ «Живые мощи» позволил И. Тэну осознать всемирное значение и духовное величие русской литературы по сравнению с литературами других стран: «Какой урок для нас, и какая свежесть, какая глубина, какая чистота! Как это делает явным для нас, что наши источники иссякли! Мраморные каменоломни, где нет ничего, кроме лужиц стоячей воды, а рядом неиссякаемый полноводный родник» (3, 514). Посвящая Тургеневу свой рассказ, навеянный «Касьяном с Красивой Мечи», Жорж Санд так отозвалась об авторе «Записок охотника»: «Вы - реалист, умеющий всё видеть, поэт, чтобы всё украсить, и великое сердце, чтобы всех пожалеть и всё понять». После прочтения «Живых мощей» французскаяроманистка на склоне лет признала превосходство русского писателя: «Учитель, - все мы должны пройти Вашу школу» (3, 426).

Даже более чем Касьян, Лукерья вызывает у повествователя чувство безграничного изумления. Увидев её, охотник буквально «остолбенел от удивления» (3, 327). Благоговение испытывает Тургенев перед мощью христианского духа, который обитает в немощном теле героини - в полном соответствии с антиномиямиНового Завета: «Господь сказал мне: “довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”. <…> Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Коринф.12: 9 - 10).

С героиней рассказа - жизнерадостной крестьянской девушкой, красавицей Лукерьей, помолвленной невестой - незадолго до свадьбы приключилась неведомая болезнь, неподвластная лечению докторов. От начала болезни до кончины - без малого семь лет (семь - священное число духовного порядка) - обездвиженная Лукерья пролежала одна в плетёном сарайчике на пасеке. Внешне она так иссохла, что превратилась в почерневшую мумию, «живые мощи». Так медоносная пчела, когда завершает своё благодатное земное предназначение, сохнет, чернеет, умирает.

Охотник, знавший девушку прежде, ошеломлён контрастным зрелищем: «Возможно ли? Эта мумия - Лукерья, первая красавица во всей нашей дворне, высокая, полная, белая, румяная, хохотунья, плясунья, певунья! Лукерья, умница Лукерья, за которою ухаживали все наши молодые парни, по которой я сам втайне вздыхал, я - шестнадцатилетний мальчик!» (3, 328).

Искрящаяся радостью и весельем физическая жизнь отлетела, сковалась неподвижностью, тишиной. Сарайчик Лукерьи напоминает усыпальницу, гробницу: «темно, тихо, сухо; пахнет мятой, мелиссой. В углу приспособлены подмостки, и на них, прикрытая одеялом, какая-то маленькая фигура...»(3, 327).

Сакральный подтекст рассказа позволяет предположить, что Лукерья накануне замужества, то есть в один из переломных моментов жизни, когда человек становится наиболее уязвимым, подверглась бесовской атаке «врага рода человеческого». В это время она думала только о себе, о своей любви, о встречах со «статным, кудрявым» женихом: «Очень мы с Василием слюбились; из головы он у меня не выходил» (3, 328 - 329). Безоглядное чувство, всепоглощающая сосредоточенность на личном счастье обезоруживают человека перед происками нечистой силы, выискивающей беззащитную жертву; могут привести к физической и духовной гибели.

Так, перед рассветом (согласно традиционным представлениям - время разгула нечисти, её особой активности) девушке, заворожённой ночными соловьиными трелями, почудился зов жениха: «зовёт меня кто-то Васиным голосом, тихо так: «Луша!..» Я глядь в сторону, да, знать, спросонья оступилась, так прямо с рундучка и полетела вниз - да о́ землю хлоп! И, кажись, не сильно я расшиблась, потому - скоро поднялась и к себе в комнату вернулась. Только словно у меня что внутри - в утробе - порвалось... <…> - С самого того случая, - продолжала Лукерья, - стала я сохнуть, чахнуть; чернота на меня нашла; трудно мне стало ходить, а там уже - и полно ногами владеть; ни стоять, ни сидеть не могу; всё бы лежала. И ни пить, ни есть не хочется: всё хуже да хуже» (3, 329).

М.М. Дунаев считал, что в этой истории болезни кроется не только «несчастная случайность»,но и «слабый намёк, хоть и не вполне проявленный, на бесовское вмешательство» . Из приведённого рассказа Лукерьи не «слабо», а вполне явственно проступает метафизический характер недуга, сразившего девушку. Лукавый голос, злокозненно маскируясь под призыв жениха, влечёт её в гибельную бездну («так прямо <…> и полетела вниз»).

Отголосок этой сцены - в рассказе «Бежин луг», когда Павлуша услышал ночью над рекой предвестие его скорой гибели - зовущий голосок утопленника Васи: «Только стал я к воде нагибаться, слышу вдруг зовут меня этак Васиным голоском и словно из-под воды: “Павлуша, а Павлуша!” Я слушаю; а тот опять зовёт: “Павлуша, подь сюда”» (3, 104). Характерна реакция героев «Бежина луга», стремящихся при помощи крестного знамения отразить вредоносные нападки нечистой силы: «Ах Ты, Господи! ах Ты, Господи!- проговорили мальчики, крестясь» (3, 104).

В то же время в народном сознании живёт убеждение, что истинная христианская душа выстоит, одержит верх,несмотря на временную победу бесовщины. Эту мысль выразил один из мальчи-ковв рассказе «Бежин луг»:«Эка! - проговорил Федя после недолгого молчанья, - да как же это может этакая лесная нечисть хрестиянскую душу спортить»(3, 95).

Вера в Христа-Спасителя, религиозное миросозерцание Лукерьи, христианское смирение становятся для неё источником огромной духовной силы, несказанной душевной красоты.Портрет героини - также совершенно бестелесный - вызывает у автора представление о древних иконописных ликах, потемневших от времени: «Передо мною лежало живое человеческое существо, но что это было такое? Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая - ни дать ни взять икона старинного письма» (3, 327). По определению В.И. Даля, «мощи - нетленное тело угодника Божия». Тургеневская героиня, прозванная в народе «живые мощи», ещё при жизни становится «истиннопреподобной» угодницей Божией.

Охотника крайне изумляет, что страдалица-Лукерья не сетовала на судьбу, «рассказ свой вела почти весело, без охов и вздохов, нисколько не жалуясь и не напрашиваясь на участие» (3, 329). Односельчанам она также не докучает: «от неё никакого не видать беспокойства; ни ропота от неё не слыхать, ни жалоб. Сама ничего не требует, а напротив - за всё благодарна; тихоня, как есть тихоня» (3, 338), - рассуждает хуторской десятский.

В христианской модели мира человек пребывает не во власти языческого «слепого случая» или античного «фатума», но во власти Божественного Провидения. Случившееся с ней героиня расценивает как данный Богом крест, принимает Божью волю со смирением, с благодарностью и молитвой: «- А то я молитвы читаю, - продолжала, отдохнув немного, Лукерья. - Только немного я знаю их, этих самых молитв. Да и на что я стану Господу Богу наскучать? О чём я Его просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно. Послал Он мне крест - значит, меня Он любит. Так нам велено это понимать. Прочту Отче наш, Богородицу, акафист Всем скорбящим - да и опять полёживаю себе безо всякой думочки. И ничего!» (3, 332). Она почти не может спать, и тем исполняет заповедь: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26: 41). «Бодрствующая» героиня приучила себя не размышлять, а молитвенно созерцать «мир Божий, который превыше всякого ума» (Филип. 4: 7).

В народе поговаривают, что испытание тяжелой болезнью послано Лукерье в искупление за какой-то тайный грех: «Богом убитая, <…> - стало быть, за грехи; но мы в это не входим. А чтобы, например, осуждать её - нет, мы её не осуждаем. Пущай её!» (3, 338).

Готовя рассказ к печати, Тургенев в письме к Я.П. Полонскому вспоминал о страшном времени голода 1841 года, когда «чуть не вымерли поголовно» Тульская и смежные с ней губернии (Орловская - в том числе).Писатель воспроизводит народный отзыв, показывающий отношение простого человека к бедствию как ниспосланному свыше испытанию - во оставление грехов: «Ты и так Богом наказан, а тут ты ещё грешить станешь?» (3, 511).

Так в чуткое православное сознание вживляется евангельское изречение Апостола Петра: «страдающий плотию перестаёт грешить, чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим похотям, но по воле Божией» (1 Пет. 4: 1, 2). В этом суть православно-аскетического взгляда на жизнь: винить в несчастьях не других, а самого себя; в бедствии видеть справедливое воздаяние, ведущеечерез глубокое покаяние к духовно-нравственному обновлению, возрождению и спасению.

Лукерья также считает, что болезнь послана во благо её душе, и в этом смысле она счастливее физически здоровых людей: «Хоть бы то взять: иной здоровый человек очень легко согрешить может; а от меня сам грех отошёл. Намеднись отец Алексей, священник, стал меня причащать да и говорит: “Тебя, мол, исповедовать нечего: разве ты в твоём состоянии согрешить можешь?” Но я ему ответила: “А мысленный грех, батюшка?” - “Ну, - говорит, а сам смеется, - это грех не великий”. - Да я, должно быть, и этим самым, мысленным грехом не больно грешна» (3, 330 - 331). Более того - она самим своим безропотным перенесением многолетних страданий «отмаливает» чужие грехи, грехи родителей: «было мне видение - я уж и не знаю. Почудилось мне, будто я в самой этой плетушке лежу и приходят ко мне мои покойные родители - батюшка да матушка - и кланяются мне низко, а сами ничего не говорят. И спрашиваю я их: зачем вы, батюшка и матушка, мне кланяетесь? А затем, говорят, что так как ты на сем свете много мучишься, то не одну ты свою душеньку облегчила, но и с нас большую тягу сняла. И нам на том свете стало много способнее. Со своими грехами ты уже покончила; теперь наши грехи побеждаешь. И, сказавши это, родители мне опять поклонились - и не стало их видно: одни стены видны» (3, 335 - 336).

В общерусском православном смысле воспринял образ Лукерьи Б.К. Зайцев, назвав её заступницей «за Россию грешную, за всех нас, грешных» .

Плоть девушки умерщвлена, но дух её возрастает. «Посему мы не унываем, - учит Апостол Павел, - но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Коринф. 4: 16). «Тело Лукерьи почернело, а душа - просветлела и приобрела особенную чуткость в восприятии мира и правды высшего, сверхмирного бытия» , - справедливо отметилвыдающийся богослов XX века архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Героине, почти бестелесной, открываются высшие сферы духа, невыразимые в земном слове. В своём уединении она вступает в областьсверхрационального религиозного познания: «Вы вот не поверите - а лежу я иногда так-то одна, и словно никого в целом свете, кроме меня, нету. Только одна я - живая! И чудится мне, будто что меня осенит... Возьмёт меня размышление - даже удивительно. <…> Этого, барин, тоже никак нельзя сказать: не растолкуешь. Да и забывается оно потом. Придёт, словно как тучка, прольётся, свежо так, хорошо станет, а что такое было - не поймёшь! Только думается мне: будь около меня люди - ничего бы этого не было и ничего бы я не чувствовала, окромя своего несчастья» (3, 333).

В снах-видениях открывается прямая связь чуткой христианской души с запредельным миром на пороге вечности. Вместо венка из васильков (в символическом контексте рассказа полевые васильки - намёк на любовь к земному жениху Василию Полякову) девушка увенчана небесным сиянием - как нимбом святого: «Надеваю я месяц, ровно как кокошник, и так сама сейчас вся засияла, всё поле кругом осветила» (3, 335). Свет в Евангелии не метафора и не образ, но выражение самой сущности Христа: «Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света» (Ин. 12: 36). В земной жизни жених оставил свою невесту-калеку. Но в духовных сферах праведницу одобряет и принимает Сам Господь: «Глядь - по самым верхушкам колосьев катит ко мне скорехонько - только не Вася, а Сам Христос! И почему я узнала, что это Христос, сказать не могу, - таким Его не пишут, - а только Он!» (3, 335). Лукерья становится «Христовой невестой» (устойчивое выражение, обозначающее умершую девушку или девушку, которая предпочла браку монашество):«Не бойся, говорит, невеста моя разубранная, ступай за Мною; ты у меня в Царстве Небесном хороводы водить будешь и песни играть райские. <…> тут мы взвились! Он впереди... Крылья у Него по всему небу развернулись, длинные, как у чайки, - и я за Ним! И собачка должна отстать от меня. Тут только я поняла, что эта собачка - болезнь моя и что в Царстве Небесном ей уже места не будет» (3, 335).

На крыльях христианской веры героиня духовно воспарила, «достигла того состояния целостности и высшей простоты духа, когда человек мыслит уже не рациональным рассудком, а интуицией, духом, сердцем своего бытия. Это есть состояние сердечной чистоты, что есть начало уже Царствия Божия в человеке», - комментирует архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) .

В своём отношении к жизни и к миру Лукерья проявляет себя столь одухотворённо-сострадательно, что вновь подкрепляет ассоциацию с бесплотными женскими ликами русских икон, особенно с чудотворным образом «Умиление».Выступая как заступница обездоленных, она совсем забывает о своём личном страдании: «Ничего мне не нужно; всем довольна, слава Богу, - с величайшим усилием, но умилённо <курсив мой. - А.Н.-С.> произнесла она. - Дай Бог всем здоровья! А вот вам бы, барин, матушку вашу уговорить - крестьяне здешние бедные - хоть бы малость оброку с них она сбавила! Земли у них недостаточно, угодий нет... Они бы за вас Богу помолились... А мне ничего не нужно - всем довольна» (3, 337). Здесь состояние умиления в его духовном смысле обозначает соприкосновение души с Божьей благодатью.

Истинная праведница боится прогневить Бога: не ропщет на свою участь, не мучается гневом, завистью, не проклинает, а благословляет мир Божий. Обездоленная и обездвиженная, но сильная духом, она не позволяет злу проникнуть в свою душу. Наоборот, её душа вся светится добром, участливым отношением к людям. В её положении, хуже которого отыскать вряд ли что возможно, она беспокоится о тех, кому ещё труднее: «А что будешь делать? Лгать не хочу - сперва очень томно было; а потом привыкла, обтерпелась - ничего; иным еще хуже бывает. <…> у иного и пристанища нет! А иной - слепой или глухой! А я, слава Богу, вижу прекрасно и всё слышу, всё. Крот под землёю роется - я и то слышу. И запах я всякий чувствовать могу, самый какой ни на есть слабый! Гречиха в поле зацветёт или липа в саду - мне и сказывать не надо: я первая сейчас слышу. Лишь бы ветерком оттуда потянуло. Нет, что Бога гневить? - многим хуже моего бывает» (3, 330).

Земная жизнь Лукерьи завершается под слышимый только ею «сверху» колокольный звон, призывающий её в вечность, в Царство Небесное, в соответствии с евангельским обетованием: «Претерпевший же до конца спасётся» (Мф. 24: 13).

«Откровение души», «торжество бессмертного в тленном», - так определил суть тургеневского рассказа архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). По его справедливому суждению, Тургенев «не только выразил жизнь в её последней тайне, он открыл человеческую бессмертную душу, не зависящую в своей глубине ни от чего внешнего, ни от каких материальных или экономических условий» .

Преданность Божьей воле как замечательную особенность русского народа Тургенев проникновенно рисует и в рассказе «Смерть».То, как умеет умирать православный человек, - также является предметом уважительного удивления писателя и в очередной раз подтверждает его мысль о русском народе «как самом удивительном народе на свете»: «Удивительно умирает русский мужик! Состоянье его перед кончиной нельзя назвать ни равнодушием, ни тупостью; он умирает, словно обряд совершает» (3, 200). Так, придавленный деревом во время рубки леса подрядчик Максим в свои последние минуты думает о Боге, о покаянии: «за попом... послать... прикажите... Господь... меня наказал... ноги, руки, всё перебито... сегодня… воскресенье... а я... а я... вот... ребят-то не распустил» (3, 199).Для православных день земной кончины - день рождения в жизнь вечную.

Антикрепостническое содержание тургеневского цикла глубоко и всесторонне изучено. В то же время необходимо заострить внимание на этой теме, рассматривая её не только как историко-литературный факт, но как проблему, не теряющую своей актуальности и в наши дни.

Жестокосердные поработители народа - изощрённый изувер помещик Пеночкин и его подручный - бурмистр Софрон («Бурмистр»),Хвалынский и Стегунов («Два помещика»), господин Зверков с его говорящей фамилией и такой же зоологической внешностью («Ермолай и мельничиха»); многие другие помещики, в том числе матушка охотника, в которой различимы черты Варвары Петровны - матери Тургенева («Живые мощи»). Все они стремятся свести подневольных людей к рабскому животному состоянию. Угнетатели не только распоряжаются судьбами крепостных, физически губят их непосильным рабским трудом, голодом, нуждой, телесными наказаниями, но методически убивают живую душу. Иных доводят до самоубийства, иных - до сумасшествия.

Вот один из крохотных эпизодов, повсюду рассыпанных в цикле рассказов, за которым стоит подлинная драма исковерканной человеческой судьбы: вскользь упоминается «подверженный сумасшествию резчик Павел», который «к каждому проезжему подходил с просьбой позволить ему жениться на какой-то девке Маланье, давно уже умершей» («Смерть» - 3, 201 - 202). Столь же искалечены судьбы многих крепостных, лишённых по вине господ права на любовь, личное счастье: это горничная Арина и лакей Петрушка («Ермолай и мельничиха»), Татьяна и Павел («Контора»), Матрёна («Пётр Петрович Каратаев») и другие.

В предисловии к переводам тургеневских рассказов в журнале Чарльза Диккенса - английского писателя-христианина, наиболее близкого по духу русской литературе, - высказывалось негодование по поводу зверств «сильных мира сего», творящихся в стране, считающей себя «цивилизованной и христианской» (3, 430).

Не случайно официальные власти затеяли секретное следствие о «Записках охотника», усматривая в них политическую оппозиционность и опасность для правящего режима. Сотрудник Главного управления цензуры доносил министру просвещения: «мне кажется, что книга г. Тургенева сделает более зла, чем добра <...>. Полезно ли, например, показывать нашему грамотному народу <…>, что однодворцы и крестьяне наши, которых автор до того опоэтизировал, что видит в них администраторов, рационалистов, романтиков, идеалистов, людей восторженных и мечтательных (Бог знает, где он нашёл таких!), что крестьяне эти находятся в угнетении, что помещики, над которыми так издевается автор, выставляя их пошлыми дикарями и сумасбродами, ведут себя неприлично и противузаконно, что сельское духовенство раболепствует перед помещиками, что исправники и другие власти берут взятки или, наконец, что крестьянину жить на свободе привольнее, лучше» (3, 409). Как известно, далее последовали надзор тайной полиции, арест и ссылка «политически неблагонадёжного» Тургенева.

Для подавляемой властью личности пространством свободы служит православная вера. Писатель показал, что крепостное право - рабство внешнее - не убило в русском народе внутренней свободы души и духа. Художественная логика тургеневского цикла рассказов неуклонно ведёт к выводу о том, что люди не должны быть рабами людей. Люди не рабы, а дети Божьи: «Посему ты уже не раб , но сын ; а если сын , то и наследник Божий чрез Иисуса Христа» (Гал. 4: 7). Тургенев утвердил богоподобное достоинство человеческой личности, её духовную независимость. Человек рождён свыше, его Господь-Отец сотворил. И этот дар творения подкреплён даром истинной свободы - в Боге и от Бога: «Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5: 1).

Те же, кто отнимает у человека этот дар Божий, суть богопротивники, бесы - носители зла. Вот почему Апостол Павел призывает:«братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его; облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских; потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Ефес. 6:10-12). В Новом Завете выражена вера в то, что во втором пришествии Христа«Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть, и силу» (1-е Коринф. 15:24).

Своеобразие изображения жизни в рассказах Тургеневапредстаёт в дина-мике взаимодействующих планов бытия: национально-русского и вселенского; конкретно-исторического и философско-универсального; социально-политиче-ского и религиозно-нравственного; земного и надмирного; сиюминутного и вневременного, вечного - всего того, что составляет живую русскую душу «Записок охотника».