171 разъезд кировской железной дороги. Тихие зори трагедии
В мае 1942 года 171-й разъезд, где не останавливались поезда, представлялся глубоким тыловым курортом. Комендант старшина Васков, который развелся с женой, сбежавшей с полковым ветеринаром, и похоронил сына, писал бесконечные рапорты о пьянстве тыловых вояк. Устав от жалоб, начальство присылает к нему совершенно непьющих бойцов - два женских отделения зенитчиц.
Женская команда
Для 32-летнего старшины с 4 классами образования это становится новым испытанием. Почти все девушки имеют хорошее образование и городские привычки. Командир первого отделения Рита Осянина после гибели мужа отправляет сына к родителям и уходит добровольцем на фронт. Перевод в тыл она воспринимает с радостью, поскольку недалеко от разъезда живут ее родители и сын.
Женька Комелькова в этом подразделении новенькая, но самая заводная. Она перешла линию фронта после того, как на оккупированной территории немцы расстреляли на ее глазах маму, сестру и брата. С ее появлением оттаивает душой Рита. А Галка Четвертак, воспитанная в детдоме и казавшаяся всем замухрышкой, попросту расцветает после того, как Женька отмывает ее в бане и подгоняет по фигуре гимнастерку.
Женщина и на войне остается женщиной.
Впрочем, такие отношения с обращением по именам и беспрестанными постирушками кажутся старшине совершенно неуставными. При этом он еще не знает о самовольных отлучках Риты. По ночам она отправляется в город, чтобы подкормить родителей и сына. Во время одного из своих возвращений она обнаруживает недалеко от разъезда двух немцев, и докладывает об этом старшине. Тот получает от начальства приказ задержать и обезвредить диверсантов.
Наперерез
Предположив, что конечной целью немецких лазутчиков является Кировская железная дорога, добраться до которой можно лишь по небольшой горной гряде между двумя озерами, старшина принимает решение идти туда короткой дорогой через болота. Поскольку диверсантов по имеющимся сведениям двое, Васков берет с собой - кроме Риты, Жени и Галины - Лизу Бричкину и Соню Гурвич.
Соня родом из Минска, где ее отец работал врачом. Училась в университете, хорошо владеет немецким, на фронт уходит вслед за своим однокурсником-добровольцем. Лиза ближе всего Васкову по своему довоенному образу жизни. Она дочь лесника. Из-за болезни матери не закончила школу. Собиралась поступать в техникум – но помешала война. Ей тоже понятен и даже симпатичен старшина.
Васков ведет бойцов непроходимым болотом по тропинке, которая известна лишь местным жителям. К озеру, где они должны встретить диверсантов, отряд благополучно добирается раньше немцев. Враг появляется только на следующее утро, но их не двое – а шестнадцать. Старшина принимает решение отправить Лизу на разъезд с докладом об изменении оперативной обстановки.
Оставшиеся бойцы в ожидании подкрепления имитируют лесозаготовительные работы. Васков рубит деревья, Женька с девчонками шумно плещутся в воде. Немцы не решаются идти по гряде и отходят назад к озеру. Старшина приказывает сменить позицию, но забывает на прежнем месте кисет. Соня, которая возвращается за табаком, наталкивается на двоих немцев, от рук которых и гибнет.
Последний бой
Оставшаяся четверка принимает неравный бой, первыми открывая огонь на поражение. Немцы отходят, не имея сведений об обороняющихся. Васков также хочет прояснить ситуацию, и берет с собой в разведку бойца Галину Четвертак. Рита и Женька обвиняют ее в трусости – она же попросту напугана смертью Сони. Но, находясь в шоковом состоянии, девушка проявляет неосторожность: гибнет сама и раскрывает позицию своего подразделения.
Старшина уводит немцев за собой к болоту. Раненый в руку, он все же добирается до небольшого островка. Там он замечает юбку Лизы в трясине, и понимает, что подкрепления ждать неоткуда. Он разыскивает Риту и Женю. Втроем они готовятся к последнему бою. Хотя они убивают нескольких диверсантов, силы явно не равны.
Тяжелое осколочное ранение от гранаты получает Рита. Васков уносит ее на себе вглубь леса. А Женька, схватив автомат, уводит немцев в другую сторону. Даже получив ранение, она не укрывается в зарослях, а отстреливается до последнего патрона. Но когда боеприпасы заканчиваются, немцы отыскивают ее и расстреливают в упор.
Васков оставляет Рите пистолет с двумя патронами и без оружия уходит в разведку. Но вскоре слышит за спиной одинокий выстрел. Понимая, что остался один, старшина возвращается, чтобы похоронить девчонок – а затем с единственным патроном в нагане и гранатой без взрывателя уходит навстречу немцам.
Он разыскивает заброшенную избушку, где диверсанты устроили привал. Устранив часового, Васков врывается внутрь и последним выстрелом убивает одного из немцем. Угрожая оставшимся четверым диверсантам незаряженным пистолетом и муляжом гранаты, он принуждает их связать друг друга и доставляет немцев на 171-й разъезд.
Спустя десятилетия Васков возвращается сюда вместе с сыном Риты, капитаном ракетных войск, чтобы установить мраморное надгробие на месте гибели своих отважных зенитчиц.
Рецензия на
повесть Б.Васильева
«А зори здесь тихие…»
Одирматов Александр
9 «В» класс, шк.№23
Повесть Б. Васильева «А зори здесь тихие…» - одно из многих произведений литературы, посвященное подвигу русских солдат в годы Великой Отечественной войны. Но эта повесть не просто о солдатах, сражавшихся за победу, а о судьбах совсем юных девушек, вставших на защиту Отечества.
Действие повести разворачивается на 171 железнодорожном разъезде в мае 1942 года. Автор повести этим показал, что победа в боях «местного» значения оплачена такой же кровью, как и при масштабных сражениях. Это является идеей произведения.
В повести действуют шесть главных героев: пять девушек-зенитчиц и старшина Васков.
Федоту Васкову тридцать два года. По окончании четырех классов полковой школы он за десять лет дослужился до старшинского звания. После финской войны его бросила жена, а сына он вытребовал через суд и отправил к матери в деревню, где его убили немцы. Это горе состарило старшину, он кажется суровым, черствым.
Младший сержант Рита Осянина стала женой «красного» командира в неполные восемнадцать лет. Ее сын Алик был отправлен к родителям, а Рита заняла место в строю после геройской гибели мужа на второй день войны, о чем она узнала через месяц после его гибели.
Соня Гурвич – сирота. Ее родители, скорее всего, погибли в Минске, захваченном немцами. В это время Соня училась в Москве, готовилась к сессии. В отряде она была переводчицей.
Галя Четвертак воспитывалась в детском доме и не знала своих родителей.
Лиза Бричкина выросла в семье лесника. Она собиралась учиться в техникуме, но ее планы нарушила война.
Самая красивая и беспечная из героинь повести – это Женя Комелькова. Она, дочь командира Красной Армии, полюбила полковника Лужина, который был женат. За связь с ним ее перевели служить на 171 разъезд.
«У войны не женское лицо», понятия «женщина» и «война» несовместимы и противоестественны. Автор повести, описывая быт героинь, как бы противопоставляет их суровую солдатскую службу и редкие часы отдыха, когда бойцы предстают молодыми девушками, которые хотят быть красивыми, счастливыми, несмотря на тяготы войны.
Война в повести Б. Васильева представлена не громкими сражениями, сложными военными операциями, а будничной службой, которую несут хрупкие, еще совсем юные девушки. Это подчеркивает и простой язык разговорной речи, которым автор описывает несправедливость и жестокость войны.
Одной из особенностей произведения является вставная новелла. Автор повествует там о прошлой мирной жизни героинь. Там они счастливы и беззаботны. Описание природы в произведении в виде красивых пейзажей противопоставляется ужасу и грязи войны. Как будто вся живая природа взывает к разуму людей: «Прекратите войну, остановитесь!»
Повесть поражает глубиной трагизма судеб главных героев. Произведение заставляет по-новому задуматься над последствиями, которые несет за собой война. В одно мгновение мирная жизнь, мечты о будущем превратились в кровь и смерть. Наш мир также хрупок, как и героини повести, и также не совместим с убийствами и войнами. Но девушки смогли противостоять жестокости войны, они в неравном бою вышли победителями противника, превосходящего их и числом, и силою, и выучкой.
Эта повесть заставляет нас, не знающих войн, задуматься о том, что нужно сделать, чтобы никогда не повторился этот ужас, чтобы наши девушки никогда не знали, как тяжелы грубые солдатские сапоги, как некрасивы серые шинели.
Автор повести жестоко распорядился судьбой героинь. Но после прочтения произведения остается все-таки светлое чувство, потому что гибель девушек не была бессмысленна. Они, молодые, только начинавшие жить, и есть настоящие герои этой войны и ее победители.
Зимой 1942 года 367 стрелковая дивизия почти целиком осталась лежать в снегу под станциями Масельской и Ванзозеро в Карелии. Дивизия, формировавшаяся в Шадринске, прибыла на Карельский фронт в декабре 1941 года.
Что же происходило здесь, у неизвестного разъезда в эти холодные зимние дни 1942-го?
Карельский фронт существовал самое продолжительное время (три с половиной года), протяжённость его составляла 1600 км. Здесь не было крупных сражений, сравнимых со Сталинградской битвой или битвой на Курской дуге, однако направление было очень важным. Отдельная немецкая армия «Норвегия» рвалась к Мурманску, куда по ленд-лизу поступала помощь с Запада, а финские войска стремились перерезать Кировскую железную дорогу и Беломоро-Балтийский канал, по которым на фронты из Мурманска и Архангельска эта помощь поступала.
Карельский фронт должен был освободить участок Кировской железной дороги, овладеть городом Медвежьегорск и далее продвигаться к границе с Финляндией. Для этого была создана Массельская оперативная группа, в которую вошли 186-я, 263-я, 289-я, 367-я стрелковые дивизии, 61-я, 65-я, 66-я, 85-я морские стрелковые бригады и 227-я отдельная танковая рота.
Зимние сражения 1942 года стали самыми кровопролитными боями на Карельском фронте. В бой бросали необученных, никогда не воевавших солдат. А враг был силён, хорошо обучен. Отлично вооружён. Имел опыт.
В фильме «А зори здесь тихие» по роману Б. Васильева показаны события этого периода, правда, происходили они на другом разъезде Кировской железной дороги в болотистых местах Карельского перешейка.
Что же представляла собой 367-я стрелковая дивизия, прибывшая в Карелию из Зауралья?
367-я стрелковая дивизия формировалась по директиве Военного совета Уральского военного округа от 18 августа 1941 года в г. Шадринске Челябинской области. На формирование дивизии было отпущено два месяца и к 1 сентября 1941 года было закончено. В состав дивизии входили 1217, 1219, 1221 стрелковые полки, 928 артиллерийский полк.
Обучение личного состав происходило «условно». На учениях занимались с деревянными макетами, т. к. винтовок на всех не хватало. Стреляли по очереди из 5–10 винтовок на роту, двух орудий на дивизион. В рукопашном бою учились действовать сапёрной лопатой.
После формирования дивизия была отправлена в качестве резерва к Москве, а когда немцев отбросили от столицы, переправлена на Карельский фронт.
К моменту прибытия на фронт дивизия имела в своём составе 10910 человек. Командный состав 367 дивизии был преимущественно из запаса. Командиры взводов – недавние выпускники пехотных училищ. Рядовой и сержантский состав 1900–1913 годов рождения (т.е. им было по 36–40 лет), воинской подготовки не имели, лыжами не владели. Большинство командиров штабов имели незначительный опыт штабной работы. Из личного состава только 4% имели опыт военных действий.
Материальная часть дивизии была укомплектована в пути следования на Карельский фронт. 122-мм гаубицы и 76-мм пушки не имели зарядных ящиков, не хватало передков. Зенитная артиллерия отсутствовала, миномёты не имели прицелов. Отсутствовали артиллерийские приборы. Самозарядных винтовок было 9 вместо 3721 по штату, снайперских винтовок 26 вместо 108 штук.
В декабре 1941 года при разгрузке дивизии на разъезде станции Масельская начался артобстрел, а затем налетела авиация. Так появились первые потери.
И вот фронт… С 1 января 1942 года дивизия вела наступательные бои за Кировскую железную дорогу, врагу был нанесён значительный урон в живой силе и технике. Противник, потеряв важные стратегические объекты, стал усиленно готовиться к реваншу.
Нужно отметить, что 367 –я дивизия была просто не готова к ведению боевых действий. Личный состав был обут лишь в кожаную обувь, не хватало тёплых вещей. Морозы стояли сорокаградусные, кругом метровые сугробы, ноги бойцов постоянно мокрые – болотистая почва не промерзает в этих краях. Греться и сушиться особо негде, костер разжечь нельзя, верная гибель, потому частыми были обморожения из-за плохо просушенной обуви. При этом политотдел дивизии сообщал об общей расхлябанности бойцов: «…ходят без пояса, неделями не моются, не бреются, о приветствии и повторении приказаний забывают… В вязи с выдачей северного пайка участились случаи опьянения».
Нашим войскам противостояла 8-я пехотная дивизия финнов под командованием полковника Винеля. Вооружение – автоматы «Суоми», в достатке теплое шерстяное белье, обязательно – лыжи, имелись галеты, консервы. Личный состав получил опыт в ходе зимних боев с Красной армией.
Сопоставление далеко не в нашу пользу.
6 февраля1942 года в 2.30 утра финны при поддержке артиллерии и минометов перешли в наступление в полосе 367-ой дивизии. Они прорвали ее передний край в районе 2-го и 3-го батальонов 1221-го стрелкового полка, заняли 14-й разъезд, перерезав Кировскую железную дорогу. Командир первого батальона 1219-го полка лейтенант Копытин без приказа отвел свой батальон с занимаемого рубежа. В образовавшуюся брешь проникли финны и окружили часть соединений 1217-го и 1219-го полков. Попытка выхода из окружения не удалась, поэтому была организована круговая оборона. На следующий день противник повел сильный автоматно-пулеметно-минометный огонь по району окружения. Трое суток полк вёл бои с финнами и немцами. 24 атаки противника были отбиты.
За это время были израсходованы все патроны и гранаты. Пытавшиеся пробиться к окружённым 289-я стрелковая дивизия и 61-я морская бригада, неся большие потери, залегли в снегу под шквальным огнем противника. Не поднимая головы, слушали бойцы канонаду в финском тылу – погибающий 1217-й полк продолжал борьбу! Держась на расстреливаемой со всех сторон высоте, уральцы отбивали одну атаку за другой, выдерживая непрерывный натиск, солдаты верили в помощь, которая к ним так и не пришла. К исходу 7 февраля оставшиеся в живых пошли на прорыв...
Зимние бои 1941–1942 гг. остались и в памяти наших противников – финнов. Один из них вспоминал: «По обеим сторонам дороги было так много русских солдат, погибших и замерзших, что мертвые, стоя, поддерживали друг друга».
В январе–феврале 1942 года 367-я стрелковая дивизия потеряла 7610 человек: убито и умерло – 1141, ранено и контужено – 2822, заболело и обморожено – 655, пропало без вести – 2967.
1217 стрелковый полк погиб почти полностью – в живых остались лишь 28 человек! Почти все погибшие остались лежать в лесах и болотах.
Большинство из них не найдены до настоящего времени…
В 2005 году в честь 367-го стрелкового полка в шадринцы установили на Городище Поклонный крест – деревянный крест с перекладинами высотой 7 метров.
24 февраля 1942 года оставшиеся части 367-й стрелковой дивизии вывели на переформирование. Возрождённая дивизия сражалась храбро и стойко на Крайнем севере, в тяжёлых климатических условиях.
За доблесть и мужество дивизия была награждена орденом Красного знамени. Столица трижды салютовала воинам 367-й дивизии, наиболее отличившиеся солдаты и сержанты участвовали в Параде Победы.
Литература
Боевой путь 1217 стрелкового полка 367-й стрелковой дивизии // vest68.ucor.ru>publ|grochev_filaret_stepanovich|1…. – Загол. с экрана.
Милешина, Л. А. О 367 стрелковой дивизии / Л.А. Милешина // Вехи истории: материалы (с международным участием) студенческой историко-краеведческой конференции (4–5 апреля 2007 года г. Шадринск). – Шадринск, 2007. – С. 176–179.
Осинцев, Л. Читая фронтовые письма / Леонид Осинцев // Пишу я вам, живущим ныне… / Юрий Воронин. – Шадринск, 2011. – С. 10–27.
Плотникова, А. В. Формирование 1217 –го стрелкового полка 367- стрелковой дивизии (1941 год) / А. В. Плотникова // Шадринск военной поры / сост. и отв. ред. С. Б. Борисов. – Шадринск, 2005. – Кн. третья. – С. 36–38.
Рыбина, В. Путь в бессмертие / Вера Рыбина // Исеть. – 2006. – 16–22 авг. (№ 33). – С. 24. – (Памятная дата).
Цыбина, Е. Трагедия 367 дивизии / Е. Цыбина // Исеть. – 1992. – 26 нояб. (№ 168). – С. 4. – (Эхо войны).
Шестаков, В. П. Гибель 367 стрелковой дивизии / В. П. Шестаков // ust-miass.ru>indekx.pnp/istoria-sela…vek/113-367. – Загол. с экрана.
Эту и другую литературу по теме можно найти в краеведческом отделе Центральной библиотеки им. А. Н. Зырянова (ул. Свердлова, 57).
Фёдорова О. Ю., ведущий библиограф МБО ЦБ им. А. Н. Зырянова.
literature_su_classicsБорис Васильев
А зори здесь тихие…
На 171-м разъезде уцелело двенадцать дворов, пожарный сарай да приземистый длинный пакгауз, выстроенный в начале века из подогнанных валунов. В последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться, Немцы прекратили налеты, но кружили над разъездом ежедневно, и командование на всякий случай держало там две зенитные счетверенки.
Шел май 1942 года. На западе (в сырые ночи оттуда доносило тяжкий гул артиллерии) обе стороны, на два метра врывшись в землю, окончательно завязли в позиционной войне; на востоке немцы день и ночь бомбили канал и Мурманскую дорогу; на севере шла ожесточенная борьба за морские пути; на юге продолжал упорную борьбу блокированный Ленинград.
А здесь был курорт. От тишины и безделья солдаты млели, как в парной, а в двенадцати дворах оставалось еще достаточно молодух и вдовушек, умевших добывать самогон чуть ли не из комариного писка. Три дня солдаты отсыпались и присматривались; на четвертый начинались чьи-то именины, и над разъездом уже не выветривался липкий запах местного первача.
Комендант разъезда, хмурый старшина Васков, писал рапорты по команде. Когда число их достигало десятка, начальство вкатывало Васкову очередной выговор и сменяло опухший от веселья полувзвод. С неделю после этого комендант кое-как обходился своими силами, а потом все повторялось сначала настолько точно, что старшина в конце концов приладился переписывать прежние рапорты, меняя в них лишь числа да фамилии.
– Чепушиной занимаетесь! – гремел прибывший по последним рапортам майор. – Писанину развели! Не комендант, а писатель какой-то!..
– Шлите непьющих, – упрямо твердил Васков: он побаивался всякого громогласного начальника, но талдычил свое, как пономарь. – Непьющих и это… Чтоб, значит, насчет женского пола.
– Евнухов, что ли?
– Вам виднее, – осторожно говорил старшина.
– Ладно, Васков!… – распаляясь от собственной строгости, сказал майор. – Будут тебе непьющие. И насчет женщин тоже будут как положено. Но гляди, старшина, если ты и с ними не справишься…
– Так точно, – деревянно согласился комендант. Майор увез не выдержавших искуса зенитчиков, на прощание еще раз пообещав Васкову, что пришлет таких, которые от юбок и самогонки нос будут воротить живее, чем сам старшина. Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за три дня не прибыло ни одного человека.
– Вопрос сложный, – пояснил старшина квартирной своей хозяйке Марии Никифоровне. – Два отделения – это же почти что двадцать человек непьющих. Фронт перетряси, и то – сомневаюсь…
Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило:
– С командиром прибыли?
– Не похоже, Федот Евграфыч.
– Слава богу! – Старшина ревниво относился к своему комендантскому положению. – Власть делить – это хуже нету.
– Погодите радоваться, – загадочно улыбалась хозяйка. – Радоваться после войны будем, – резонно сказал Федот Евграфыч, надел фуражку и вышел.
И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат. Старшина было решил, что спросонок ему померещилось, поморгал, но гимнастерки на бойцах по-прежнему бойко торчали в местах, солдатским уставом не предусмотренных, а из-под пилоток нахально лезли кудри всех цветов и фасонов.
– Товарищ старшина, первое и второе отделения третьего взвода пятой роты отдельного зенитно-пулеметного батальона прибыли в ваше распоряжение для охраны объекта, – тусклым голосом отрапортовала старшая. – Докладывает помкомвзвода сержант Кирьянова.
– Та-ак, – совсем не по-уставному сказал комендант. – Нашли, значит, непьющих…
Целый день он стучал топором: строил нары в пожарном сарае, поскольку зенитчицы на постой к хозяйкам становиться не согласились. Девушки таскали доски, держали, где велел, и трещали как сороки. Старшина хмуро отмалчивался: боялся за авторитет.
– Из расположения без моего слова ни ногой, – объявил он, когда все было готово.
– Даже за ягодами? – бойко спросила рыжая. Васков давно уже приметил ее.
– Ягод еще нет, – сказал он.
– А щавель можно собирать? – поинтересовалась Кирьянова. – Нам без приварка трудно, товарищ старшина, – отощаем.
Федот Евграфыч с сомнением повел глазом по туго натянутым гимнастеркам, но разрешил:
– Не дальше речки. Аккурат в пойме прорва его. На разъезде наступила благодать, но коменданту от этого легче не стало. Зенитчицы оказались девахами шумными и задиристыми, и старшина ежесекундно чувствовал, что попал в гости в собственный дом: боялся ляпнуть не то, сделать не так, а уж о том, чтобы войти куда без стука, не могло теперь быть и речи, и, если он забывал когда об этом, сигнальный визг немедленно отбрасывал его на прежние позиции. Пуще же всего Федот Евграфыч страшился намеков и шуточек насчет возможных ухаживаний и поэтому всегда ходил, уставясь в землю, словно потерял денежное довольствие за последний месяц.
– Да не бычьтесь вы, Федот Евграфыч, – сказала хозяйка, понаблюдав за его общением с подчиненными. – Они вас промеж себя стариком величают, так что глядите на них соответственно.
Федоту Евграфычу этой весной исполнилось тридцать два, и стариком он себя считать не согласился. Поразмыслив, он пришел к выводу, что все это есть меры, предпринятые хозяйкой для упрочения собственных позиций: она-таки растопила лед комендантского сердца в одну из весенних ночей и теперь, естественно, стремилась укрепиться на завоеванных рубежах.
Ночами зенитчицы азартно лупили из всех восьми стволов по пролетающим немецким самолетам, а днем разводили бесконечные постирушки: вокруг пожарного сарая вечно сушились какие-то их тряпочки. Подобные украшения старшина считал неуместными и кратко информировал об этом сержанта Кирьянову:
– Демаскирует.
– А есть приказ, – не задумываясь, сказала она.
– Какой приказ?
– Соответствующий. В нем сказано, что военнослужащим женского пола разрешается сушить белье на всех фронтах.
Комендант промолчал: ну их, этих девок, к ляду! Только свяжись: хихикать будут до осени…
Дни стояли теплые, безветренные, и комара народилось такое количество, что без веточки и шагу не ступишь. Но веточка – это еще ничего, это еще вполне допустимо для военного человека, а вот то, что вскоре комендант начал на каждом углу хрипеть да кхекать, словно и вправду был стариком, – вот это было совсем уж никуда не годно.
А началось все с того, что жарким майским днем завернул он за пакгауз и обмер: в глаза брызнуло таким неистово белым, таким тугим да еще восьмикратно помноженным телом, что Васкова аж в жар кинуло: все первое отделение во главе с командиром младшим сержантом Осяниной загорало на казенном брезенте в чем мать родила. И хоть бы завизжали, что ли, для приличия, так нет же: уткнули носы в брезент, затаились, и Федоту Евграфычу пришлось пятиться, как мальчишке из чужого огорода. Вот с того дня и стал он кашлять на каждом углу, будто коклюшный.
А эту Осянину он еще раньше выделил: строга. Не засмеется никогда, только что поведет чуть губами, а глаза по-прежнему серьезными остаются. Странная была Осянина, и поэтому Федот Евграфыч осторожно навел справочки через свою хозяйку, хоть и понимал, что той поручение это совсем не для радости.
– Вдовая она, – поджав губы, через день доложила Мария Никифоровна. – Так что полностью в женском звании состоит: можете игры заигрывать.
Старшина промолчал: бабе все равно не докажешь. Взял топор, пошел во двор: лучше нету для дум времени, как дрова колоть. А дум много накопилось, и следовало их привести в соответствие.
Ну, прежде всего, конечно, дисциплина. Ладно, не пьют бойцы, с жительницами не любезничают – это все так. А внутри – беспорядок:
– Люда, Вера, Катенька – в караул! Катя – разводящая. Разве это команда? Развод караулов полагается по всей строгости делать, по уставу. А это насмешка полная, это надо порушить, а как? Попробовал он насчет этого со старшей, с Кирьяновой, поговорить, да у нее один ответ:
– А у нас разрешение, товарищ старшина. От командующего. Лично.
Смеются, черти…
– Стараешься, Федот Евграфыч?
Обернулся: соседка во двор заглядывает, Полинка Егорова. Самая беспутная из всего населения: именины в прошлом месяце четыре раза справляла.
– Ты не очень-то утруждайся, Федот Евграфыч. Ты теперь один у нас остался, вроде как на племя.
Хохочет. И ворот не застегнут: вывалила на плетень прелести, точно булки из печи.
– Ты теперь по дворам ходить будешь, как пастух. Неделю в одном дворе, неделю – в другом. Такая у нас, у баб, договоренность насчет тебя.
– Ты, Полина Егорова, совесть поимей. Солдатка ты или дамочка какая? Вот и веди соответственно.
– Война, Евграфыч, все спишет. И с солдат и с солдаток.
Вот ведь петля какая! Выселить надо бы, а как? Где они, гражданские власти? А ему она не подчинена: он этот вопрос с крикуном майором провентилировал.
Да, дум набралось кубометра на два, не меньше. И с каждой думой совершенно особо разобраться надо. Совершенно особо…
Все-таки большая помеха, что человек он почти что без образования. Ну, писать-читать умеет и счет знает в пределах четырех классов, потому что аккурат в конце этого, четвертого, у него медведь отца заломал. Вот девкам бы этим смеху было, если б про медведя узнали! Это ж надо: не от газов в мировую, не от клинка в гражданскую, не от кулацкого обреза, не своей смертью даже – медведь заломал! Они, поди, медведя этого в зверинцах только и видели…
Из дремучего угла ты, Федот Васков, в коменданты выполз. А они, не гляди что рядовые, – наука: упреждение, квадрант, угол сноса. Классов семь, а то и все девять, по разговору видно. От девяти четыре отнять – пять останется. Выходит, он от них на больше отстал, чем сам имеет…
Невеселыми думы были, и от этого рубал Васков дрова с особой яростью. А кого винить? Разве что медведя того, невежливого…
Странное дело: до этого он жизнь свою удачливой считал. Ну не то чтоб совсем уж двадцать одно выходило, но жаловаться не стоило. Все-таки он со своими неполными четырьмя классами полковую школу окончил и за десять лет до старшинского звания дослужился. По этой линии ущерба не было, но с других концов, случалось, судьба флажками обкладывала и два раза прямо в упор из всех стволов саданула, но Федот Евграфыч устоял все ж таки. Устоял…
Незадолго перед финской женился он на санитарке из гарнизонного госпиталя. Живая бабенка попалась: все бы ей петь да плясать, да винцо попивать. Однако мальчонку родила. Игорьком назвали: Игорь Федотыч Васков. Тут финская началась, Васков на фронт уехал, а как вернулся назад с двумя медалями, так его в первый раз и шарахнуло: пока он там в снегах загибался, жена вконец завертелась с полковым ветеринаром и отбыла в южные края. Федот Евграфыч развелся с нею немедля, мальца через суд вытребовал и к матери в деревню отправил. А через год мальчонка его помер, и с той поры Васков улыбнулся-то всего три раза: генералу, что орден ему вручал, хирургу, осколок из плеча вытащившему, да хозяйке своей Марии Никифоровне, за догадливость.
Вот за тот осколок и получил он свой теперешний пост. В пакгаузе имущество кое-какое осталось, часовых не ставили, но, учредив комендантскую должность, поручили ему пакгауз тот блюсти. Трижды в день обходил старшина объект, замки пробовал и в книге, которую сам же завел, делал одну и ту же запись: "Объект осмотрен. Нарушений нет". И время осмотра, конечно.
Спокойно служилось старшине Васкову. Почти до сегодня спокойно. А теперь…
Вздохнул старшина.
Из всех довоенных событий Рита Муштакова ярче всего помнила школьный вечер – встречу с героями-пограничниками. И хоть не было на этом вечере Карацупы, а собаку звали совсем не Индус, Рита помнила этот вечер так, словно он только-только окончился и застенчивый лейтенант Осянин все еще шагал рядом по гулким деревянным тротуарам маленького приграничного городка. Лейтенант еще никаким не был героем, в состав делегации попал случайно и ужасно стеснялся.
Рита тоже была не из бойких: сидела в зале, не участвуя ни в приветствиях, ни в самодеятельности, и скорее согласилась бы провалиться сквозь все этажи до крысиного подвала, чем первой заговорить с кем-либо из гостей моложе тридцати. Просто они с лейтенантом Осяниным случайно оказались рядом и сидели, боясь шевельнуться и глядя строго перед собой. А потом школьные затейники организовали игру, и им опять выпало быть вместе. А потом был общий фант: станцевать вальс – и они станцевали. А потом стояли у окна. А потом… Да, потом он пошел ее провожать.
И Рита страшно схитрила: повела его самой дальней дорогой. А он все равно молчал и только курил, каждый раз робко спрашивая у нее разрешения. И от этой робости сердце Риты падало прямо в коленки.
Они даже простились не за руку: просто кивнули друг другу, и все. Лейтенант уехал на заставу и каждую субботу писал ей очень короткое письмо. А она каждое воскресенье отвечала длинным. Так продолжалось до лета: в июне он приехал в городок на три дня, сказал, что на границе неспокойно, что отпусков больше не будет и поэтому им надо немедленно пойти в загс.
Рита нисколько не удивилась, но в загсе сидели бюрократы и отказались регистрировать, потому что до восемнадцати ей не хватало пяти с половиной месяцев. Но они пошли к коменданту города, а от него – к ее родителям и все-таки добились своего.
1. Назовите время действия событий повести.
2. Почему на 171 разъезд командование прислало именно Федота Евграфовича Васкова?
3. Перечислите имена 5 героинь повести.
4. За кого мстили фашистам Ж.Комелькова и Р.Осянина.
5. Кто это? « Несмотря на все трагедии была чрезвычайно общительной, весёлой и озорной. То на потеху всему отделению лейтенанта какого - нибудь до онемения доведёт, то на перерыве под девичье «ля – ля» цыганочку спляшет по всем правилам, то вдруг роман рассказывать начнёт – заслушаешься»
6. Кто это? « В отделении у них замухрышка одна была. Худющая, востроносая, косички из пакли и грудь плоская, как у мальчишки»
7. Кто первый увидел фашистов на 171 разъезде? Почему?
8. С какой целью фашисты были брошены на 171 разъезд, где зори были тихими?
9. Взяв в разведку пятерых девчат, кого Васков назначил старшей?
10. Кто так размышлял, оглядев гвардию девчонок – разведчиц: « Винтовки чуть прикладом по земле волочатся. Довёл, стало быть, фашист Россию, если уж и девки за винтари ухватились. Оно, конечно, для парада там или раненых перевязывать – это так. А ну как в груди в эти – осколком иззубренным, тогда как?»
11. Почему Васков повёл в разведку девчат через болото? Какова его цель?
12. Которая из девушек в болоте потеряла сапог, портянку и вышла в одном чулке?
13. Сколько на самом деле фашистов - диверсантов двигалось к Синюхиной гряде?
14. Кого Васков отправляет обратно на 171 разъезд за подмогой? Почему именно её?
15. Что придумали девушки, чтобы остановить фашистов и выиграть время для прибытия помощи?
16. Кто это? « Стоя на коленях, она зло рвала через голову гимнастёрку. Швырнула на землю, вскочила, не таясь.
-Рая, Вера, идите купаться! – звонко крикнула и напрямик, ломая кусты, пошла к воде».
17. Которая из девушек погибла первой? Почему?
18. Которая из девушек погибла, бросившись за кисетом Васкова?
19. Кто помог Федоту Евграфовичу, когда он схватился с фашистом врукопашную?
20. Которая из девушек погибла, « выгнувшись, заломив руки за голову, метнулась через поляну наперерез диверсантам, уже ничего не видя и не соображая» и закричав от испуга.
21. После гибели троих девушек какую цель перед собой ставит Васков?
22. Которая из девушек была смертельно ранена осколком гранаты?
23. Кто это? « Её автомат ещё бил где – то, ещё огрызался, всё дальше и дальше уходя в лес. И Васков понял, что она, отстреливаясь, уводит сейчас немцев за собой.»
24.Кто это? « А немцы ранили её вслепую, сквозь листву, и она могла бы затаиться, переждать и, может быть, уйти. Но она стреляла, пока были патроны. Стреляла лёжа, уже не пытаясь убегать, потому что вместе с кровью уходили и силы. И немцы добили её в упор, а потом долго смотрели на её и после смерти гордое и прекрасное лицо»
25.Кто просил Васкова позаботиться о её сыне: « Сыночек у меня там. Три годика. Аликом зовут, Альбертом. Мама больна очень, долго не проживёт, а отец мой без вести пропал».
26. Что мы узнаём из эпилога?
ОТВЕТЫ:
1. май, 1942года.
2. Он хорошо знал эту местность. Здесь воевал во время Финской войны.
3. Рита Осянина, Женя Комелькова, Галя Четвертак, Лиза Бричкина, Соня Гурвич
4. Женя-за свою семью, которую расстреляли на ее глазах, Рита- за мужа, который погиб в первые дни войны
5. Женя Комелькова
6. Галя Четвертак
7. Рита Осянина. Она возвращалась ранним утром из города. Туда она бегала к маленькому сынишке.
8. Они несли тол для взрыва Кировской железной дороги.
9. Риту Осянину.
10. Васков
11. Пересечь фашистам дорогу. Эти места он хорошо знал. Здесь воевал в Финскую войну.
12. Галя Четвертак.
13. 16.
14. Лизу Бричкину. Она деревенская, хорошо ориентировалась на местности.
15. Роль лесорубов.
16. Женя Комелькова
17. Лиза Бричкина утонула в болоте. Заторопилась.
18. Соня Гурвич.
19. Женя Комелькова стволом винтовки ударила фашиста.
20. Галя Четвертак.
21. «Девчат уберечь, уж их – то, последних, непременно уберечь он был должен». Васков принимает огонь на себя, уводя фашистов в глубь леса. Захватить оружие фашистов.
22. Рита Осянина
23. Женя Комелькова
24. и Женя Комелькова.
25. Рита Осянина
26. На месте гибели девушек Васков и Альберт, сын Риты, устанавливают мраморную плиту с именами погибших.
