Самый распространенный лубочный сюжет. Лубочная картинка

Русский лубок

От редакции
В альбоме воспроизведена небольшая часть репродукции с русских народных картинок, хранящихся в музеях и в библиотеках страны (гравюрный кабинет Государственного музея изобразительного искусства имени А. С. Пушкина, Государственный исторический музей, отдел эстампов Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина и др.) Некоторые листы лубков публикуются впервые. Составитель альбома приносит благодарность всем сотрудникам вышеназванных учреждений за участие и помощь в отборе лубков.

В 1766 году профессор поэзии и элоквенции, академик Яков Штелин, проезжая через Спасские ворота Московского Кремля, заинтересовался развешанными для продажи пестрыми потешными листами, купил ради «куриозности» дюжины полторы картинок и увез их с собою в Петербург. Впоследствии приобретенные им лубки поступили в «древлехранилище» историка М. П. Погодина, а затем в фонды Петербургской публичной библиотеки.

Пролежав почти два века в папках библиотеки, эти раскрашенные листы отлично сохранились и на выставке русского лубка, организованной в Москве Союзом художников СССР в 1958 году, радовали глаз первоначальной яркостью красок.

Народные картинки имели в те давние годы широкое распространение в крестьянском и мещанском быту, составляя необходимую принадлежность крестьянской избы, постоялого двора и почтовой станции.

Офени-коробейники в своих лубяных коробах распространяли лубочные картинки повсюду, до самых глухих деревенских углов.

Пушкин, описывая обстановку почтовой станции, не забывает упомянуть о народных картинках, прибитых гвоздиками на стенах: «Погребение кота, спор красного носа с сильным морозом и тому подобное...« («Записки молодого человека»). А у коменданта Белогорской крепости капитана Миронова на стене рядом с офицерским дипломом «красовались лубочные картинки, представляющие взятие Кюстрина и Очакова, также выбор невесты и погребение кота» («Капитанская дочка»).

Популярность народных картинок, их дешевизна, их повсеместное распространение были причиной того, что на них не обращали внимания серьезные люди. Никому не приходило в голову, что эти картинки представляют собою какую-нибудь ценность или интерес, могут служить предметом собирания, хранения, изучения.

Легко представить себе, каким недолговечным было существование лубочного листка в условиях крестьянского быта, сколько их погибло для нас безвозвратно, как неполны сохранившиеся до наших дней коллекции русских народных картинок, особенно эстампов XVII - XVIII веков. Народные картинки долгое время были почти единственной духовной пищей русского трудового народа, энциклопедией самых разнообразных знаний. В лубке, который непременно сопровождался назидательным или шутливым текстом, проявились народная мудрость и смекалка, отношение народа к различным историческим событиям, нравы и быт того времени, лукавый юмор и простосердечный смех, а иногда и глубоко запрятанная от недреманного ока властей политическая сатира.

Д. А. Ровинский отмечает, что подписи под картинками нередко сохраняют черты крепко посоленного народного просторечия: «макароническими присказками и прибавками приправлены и посолены тексты почти всех старых картинок, — встретишь их подчас и там, где совершенно не ожидаешь, как, например: в реестре о дамах, в погребении кота мышами, в портрете самого кота и несчетном множестве других листков. В большинстве случаев это не что иное, как прибаутки и присказки, которыми приправлен текст народных картинок, точно так же, как и текст народных былин, — для возбуждения большего внимания со стороны слушателя. В этих прибаутках нет ничего такого, что могло бы оскорбить народную нравственность: они только возбуждают в зрителе добродушный и здоровый смех...»

Тематика народных картинок поистине энциклопедична: она охватывает темы религиозные и нравоучительные, народного эпоса и сказок, темы космографии и географии, исторические, медицинские. Широкое распространение имели сатирические, потешные листы, были даже политические памфлеты.

Разумеется, в условиях полицейского режима, жестоко каравшего проявление всяких оппозиционных настроений, политическая сатира могла проявить себя только в глубоко зашифрованных формах. Действительно, жало политического памфлета в народных картинках нередко так ловко пряталось под безобидными сюжетами, что царская цензура не всегда обнаруживала в них предосудительное содержание. Лишь значительно позднее сатирические намеки в этих листах были разгаданы и объяснены в исследованиях специалистов по русским народным картинкам.

Таков, например, знаменитый лубок «Мыши кота погребают», представляющий сатиру на императора Петра I. На этой картинке погребальное шествие расположено в несколько ярусов. Покойник-кот с уморительной мордой лежит в траурной повозке со связанными лапами. Над каждой мышью, сопровождающей покойника, стоит порядковая цифра, под которой в объяснительном тексте указана ее роль в процессии.

Кстати сказать, «Кот казанский», по догадкам ученых, считается также карикатурой на Петра Первого. Царь Петр проводил свои реформы крутыми и жестокими мерами. Многие из его нововведений, такие, например, как насильственное бритье бород или гонение на национальный костюм, были непопулярны и вызывали глухой ропот и протесты в народе, особенно в среде многочисленных приверженцев религиозной секты старообрядцев, считавших Петра I воплощением антихриста, предсказанного Апокалипсисом Иоанна Богослова. Полагают, что автор этого лубка был из среды сектантов, и мыши, ликующие над мертвым котом, выражали чувства этой народной оппозиции. Спустя многие годы, когда политический смысл картины уже позабылся, забавная тема погребения кота не утратила своей привлекательности. Этот лист пользовался величайшей популярностью и на протяжении более ста лет переиздавался бесконечное число раз во множестве вариантов. Тема погребения кота перешла и в другие области народного искусства. Так, на выставке древних лубочных картинок, имевшей место в Москве в 1958 году, фигурировала игрушка из дерева, воспроизводящая все 67 персонажей этой курьезной траурной процессии.

Не менее широко известны лубочные картинки на судебную волокиту, такие, как «Шемякин суд», «Повесть о Ерше Ершовиче сыне Щетинникове». Любопытна небольшая сатирическая картинка на крючкотвора-подьячего, который пытался даже от смерти получить мзду.

Из тем бытовой сатиры были в ходу в лубочных картинках сюнсеты, осмеивающие излишества моды, пьянство, мотовство, брак по расчету, супружескую неверность, претензии на аристократизм.

От этих первых сатирических листов и ведет свою родословную наша российская карикатура. Временами, как это было в Отечественную войну 1812 года и в первую империалистическую войну, она и возрождается в той же форме настенных сатирических листов.

В сатирических журналах 1905 - 1906 годов иные художники следовали стилю ксилографического лубка — И. Билибин, М. Добужинский, С. Чехонин. И позднее многие из карикатуристов обращались к графическому языку народного лубка — А. Радаков, Н. Радлов, И. Малютин, М. Черемных, Д. Моор, Дени, К. Ротов и др.

Религиозные изображения и нравоучительные сюжеты на темы из библии и евангелия составляют значительную долю в народных картинках. Особенно популярны были: «История о прекрасном Иосифе», «Притча о блудном сыне», «Притча о богатом и убогом Лазаре». Часто в лубочные картинки попадают и апокрифические сюжеты. Например, «Истинное начертание беззаконного суда противу Христа, который найден в земле в Вене, вырезанным на каменной доске». Здесь изображен суд, заседающий под председательством первосвященника Каиафы. Судей восемнадцать; каждый из них держит свиток, на котором в немногих словах резюмировано его отношение к подсудимому.

Пестрая, заманчивая раскраска лубков часто находится в беззаботном противоречии с их аскетически-мрачным сюжетом. «Плачу и рыдаю, когда помышляю о смерти» — гласит подпись под изображением грешника, взирающего на гроб с лежащим в нем скелетом. Но изображение это обрамлено венком из цветов и раскрашено так звонко и весело, что унылая, монашеская мораль картинки отступает перед жизнерадостным буйством красок

Даже бесы, часто фигурирующие в нравоучительных сюжетах, в трактовке народных художников приобретают добродушный вид персонажей комической буффонады вроде дрессированных медведей, каких издавна на Руси водили по городам и селам бродячие труппы скоморохов.

Уличные представления скоморохов пользовались народною любовью, и традиционные персонажи этих представлений оживают в народном лубке. Следует сказать, что скоморохи подвергались постоянным преследованиям духовных властей, не без основания усматривавших в их импровизациях следы древнего языческого ритуала. А в 1648 году благочестивый царь Алексей Михайлович окончательно запретил скоморошьи представления. Но, несмотря на это, скоморошьи сюжеты еще долго продолжали жить в народных картинках. Тут и постоянные участники бродячих актерских трупп — медведь и коза, — и шутовские пары — хронические неудачники Фома и Ерема, Савоська и Парамошка, всегда в сопровождении забавного рифмованного текста.

К этой же категории «потешных листов» надо отнести изображения шутов и карликов, народных плясок, кулачных боев, кабацких сценок и прjочие. В народных картинках жанровые сцены появились гораздо раньше, чем в живописи, — в лубках давались сценки крестьянского быта, изображения избы, общественной бани, кабака, улицы. Так, один из самых архаических лубочных листов конца XVII века воспроизводит сцену крестьянского быта: «Старик Агафон лапти плетет, а жена его Арина нитки прядет» — сюжет в ту пору для русской живописи немыслимый. Причем трактуется он вполне реалистически: крестьянские костюмы, обстановка, мелкие детали быта протокольно достоверны, не забыты даже собака и кошка.

Героические подвиги легендарных богатырей русского народного эпоса и приключения героев народных сказок нашли широкое отражение в темах лубка. Это, пожалуй, самая красивая и поэтическая область народной картинки. Фантастические образы сказок решаются народными художниками с простодушной убедительностью. Правда, богатыри в их изображении далеки от археологической документальности: они облачены то в римские доспехи, то в гвардейские мундиры XVIII века, но это нисколько не мешает их сказочному бытию. Былинный герой богатырь Илья Муромец поражает стрелой сидящего на дубе Соловья-разбойника, могучий Еруслан одолевает в бою семиглавого дракона, Иван Царевич на сером волке спасается от преследования со своею прекрасной невестой, райские птицы Сирин и Алконост с ликами дев широко распускают свои многоцветные крылья.

Легендарные существа появляются также и в таких картинках, как «Люди дивие, найденные царем Александром Македонским», а также в эстампах, представляющих собою то, что ныне носит название «газетной утки». Это «Сатир, пойманный в Испании в 1760 году», «Чудо морское» и «Чудо лесное», пойманные там же, и другие. Подробные описания этих монстров не оставляют у простодушного зрителя сомнений в полной достоверности изображений. Об изловленном в Испании сатире сообщается, что голова, лоб, глаза и брови у него человечьи, уши тигровы, усы кошачьи, борода козья, рот львиный, а ест он только хлеб и молоко.

Выбор тем исторических в лубочных картинках причудлив. Оценки народа не всегда совпадают с оценками официальной истории, и многие, казалось бы, важные даты официальной хронологии не привлекли никакого внимания создателей народных лубков.

Древняя история отражена в лубке «Славное побоище царя Александра Македонского с царем Пором Индийским». Громадный трехлистный лубок, посвященный «Мамаеву побоищу», изображает битву русских с татарами на Куликовом поле в 1380 году. Из событий современных в лубке нашли отражение войны XVIII века с Пруссией и Турцией и некоторые другие события, например, греческое восстание 1821 года. Множество лубков породило глубоко всколыхнувшее патриотические чувства русского народа нашествие Наполеона на Россию, его бегство и падение.

В начале девятнадцатого столетия в русский народный эстамп проникают литературные темы. Стихи наших поэтов А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Кольцова, басни И. Крылова проникают в народ через посредство лубочных картинок, получая в лубке своеобразную графическую интерпретацию, а иногда и дальнейшее сюжетное развитие.

Так, чрезвычайно популярный лубок со стихотворением Пушкина «Под вечер, осенью ненастной» повествует об обманутой девушке, которая оставляет своего новорожденного ребенка у чужих дверей. Он получил свое сюжетное продолжение в другой картинке, изображающей удивление крестьянской семьи, нашедшей у своих дверей подкидыша. В подписи к этой картинке рисуется горькая доля бедного дитяти: «В семье чужой тебя усвоят, без ласк, безродный, ты взрастешь». Целая серия лубков той же эпохи иллюстрирует популярные романсы и песни.

Спустя более полувека после «открытия» академика Штелина молодой московский ученый И. Снегирев стал собирать и изучать народные картинки, но когда он в 1822 году предложил вниманию членов Общества любителей Российской словесности свой доклад о них, то у многих возникло сомнение: может ли подлежать рассмотрению «столь пошлый и площадной предмет, какой предоставлен в удел черни».

Было рекомендовано более благопристойное заглавие: «О простонародных изображениях». Впрочем, и сам докладчик отлично понимал, что лубочный сверчок должен знать свой шесток, и сокрушенно признавал, что «сколь ни груб и даже безобразен пошиб лубочной картинки, но простолюдин так свыкся с ним, как с обычным покроем своего серого кафтана и с нагольной шубой из домашней овчины». И. Снегирев и впредь остался верен своему увлечению лубком: его статьи о народных картинках были напечатаны в трудах Общества любителей Российской словесности и в «Москвитянине», а в 1861 году изданы отдельной книжкой под заглавием «Лубочные картинки русского народа в московском мире».

Особенно много и плодотворно занимался собиранием лубка и изучением его истории Д. А. Ровинский, юрист и сенатор, человек широкой эрудиции, выпустивший множество сочинений по русской иконографии и графическим искусствам. Лубочные картинки он собирал всю жизнь и оставил в дар Румянцевскому музею 40 объемистых папок народных эстампов, подобранных по темам (ныне в гравюрном кабинете Государственного музея им. А. С. Пушкина). Его капитальный труд — «Русские народные картинки» — состоит из 5 томов пояснительного текста и пятитомного Атласа воспроизведений и по богатству опубликованного материала является до сих пор непревзойденным. Но великолепный труд Ровинского, написанный увлекательно и живо и содержащий множество разнообразнейших исторических сведений, совершенно не входит в оценку лубочных картинок как произведений искусства. Подобно Снегиреву, и Ровинский определяет лубки как «топорную работу» и выражает пожелание, чтобы народные картинки перешли в руки настоящих «даровитых наших художников», не замечая, что вступает в противоречие с самим понятием «русская народная картинка».

В своих суждениях и оценках первые радетели и ходатаи за народную картинку перед «образованной публикой» шли вровень с веком. Русское общество только после картин Сурикова, Васнецова, Рябушкина, Рериха, Поленовой, Билибина научилось понимать красоту национальных форм и ценить прелесть народного зодчества — крестьянской деревянной резьбы, вышивок, живописи на донцах и коробьях, игрушек и гончарных изделий. Более того, только теперь поняли мы, насколько нелепым было предъявление к лубку академических требований — правильности рисунка и соблюдения законов перспективы. Сопоставляя графическую продукцию питомцев Императорской Академии художеств в XVIII - XIX веках с современными им лубочными картинками, мы видим, что преимущество, бесспорно, у безымянных мастеров народного эстампа. Здесь особенно отчетливо можно проследить два потока культуры, причем графика народная явно забивает «господскую« затейливостью фантазии, богатством графического языка и, главное, национальным своеобразием, которого начисто лишены произведения дипломированных граверов.

Интерес к лубку у нас особенно возрос за последние годы, после организованной в 1958 году в Москве выставки народных картинок, которая объединила в экспозиции лучшие образцы из коллекций Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Литературного музея, библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, Библиотеки имени В. И. Ленина и других. Выставка показала, как широко и многообразно проявилось в лубке народное творчество, а с другой стороны, обнаружила, как неполно, фрагментарно, случайно и скудно дошли до нас образцы народных картинок ранних периодов, особенно XVII и начала XVIII века. Выяснилось, что многие листы являются уникальными, причем не только листы из самых ранних коллекций — Штелина и Олсуфьева, но даже народные картинки XIX века.

По признанию академика И. Э. Грабаря, посетившего выставку лубка не однажды, она явилась для него ошеломляющим открытием. Он сожалел, что разгром издательства Кнебель в 1914 году, когда был уничтожен фотоархив, помешал народной картинке получить в свое время особую главу в «Истории русского искусства», выходившей под его редакцией.

За последние годы в Советском Союзе вышло несколько хорошо иллюстрированных книг о русских народных картинках. Лубком заинтересовались и на Западе. В 1961 году в Париже появилась книга о русском лубке П. Л. Дюшартра, автора многих книг по народному искусству европейских стран.

Ценность труда Дюшартра прежде всего в том, что он подходит к материалу с новых позиций, которые были завоеваны длительной борьбой за право народного искусства на внимание историков искусства и культуры.

Французский ученый высоко ставит русский лубок в ряду народных эстампов других стран. Он отмечает, что по стилю и расцветке русские народные картинки не спутаешь ни с какими другими. Их этническая неповторимость сразу бросается в глаза. Особенно характерно для русского лубка чувство цвета, уверенное до дерзости.

В Дюшартре русский лубок нашел эрудированного ценителя и горячего поклонника. «Русские народные картинки, дошедшие до нас вопреки рвению светской цензуры, и несмотря на непрочность бумаги, представляют, по моему убеждению, чрезвычайную общечеловеческую ценность», — заявляет он. Я счел нужным привести эти отзывы французского ученого, как показания стороннего свидетеля, убедительные тем, что они не продиктованы патриотическими пристрастиями.

За последние годы у нас наблюдается рост интереса к эстампу. Гравюра и литография входят в быт, в интерьеры новых квартир, фойе кинотеатров.

Появились любители эстампов и коллекционеры репродукций. Правда, явление это не новое, и среди любителей эстампов в прошлом есть известные имена знатоков гравюры оставивших нам великолепно изданные описания своих коллекций. Но когда я думаю об эстампах, то вспоминаю не этих коллекционеров, а прежде всего мужика Якима Нагого из поэмы Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Этот собиратель эстампов покупал их на базаре сыну на забаву, развешивал в избе «и сам не меньше мальчика любил на них глядеть». Случился пожар, он бросился спасать свою «коллекцию», позабыв о припрятанных деньжонках.

«Ой, брат Яким,
не дешево Картинки обошлись!
Зато и в избу новую
Повесил их небось?»
— «Повесил — есть и новые», —
Сказал Яким — и смолк.

Нам понятны восторги простодушного Якима, потому что русские народные картинки, получившие за последнее время общее признание, действительно являются интереснейшим проявлением народного творчества. Первые исследователи, заинтересовавшиеся лубочными картинками, несмотря на всю свою увлеченность предметом исследования, считали необходимым оправдываться перед серьезными людьми в занятии столь несерьезным делом. Снегирев доказывал, что лубочные картинки «представляют не только предметы забавы и увеселенья во вкусе простонародья», но в них проявляется «религиозное, нравственное и умственное настроение народа». Ровинский в свое «оправдание« ссылается на Н. С. Тихонравова: что, мол, по примеру Западной Европы «жизнь и наука стали вводить народность в ее законные права и у нас». Признание к русскому лубку пришло совсем с другого конца: ныне народные картинки стали рассматриваться как произведения искусства.

В 1962 году в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве была открыта ретроспективная выставка гравюр на дереве XV — XX веков. Русский отдел на ней начинался лубочными листами XVIII века, среди которых центральное место занимал знаменитый «Кот казанский» — большой четырехлистовой эстамп, который следует признать одним из лучших изображений кошки во всем мировом искусстве. Этот лубок обладает всеми достоинствами шедевра: он монументален, лаконичен великолепно вписан в раму и без ущерба для выразительности образа может быть увеличен до размеров стены многоэтажного дома и уменьшен до формата почтовой марки.

Были на выставке и другие замечательные лубки: «Славное побоище царя Александра Македонского с царем Пором Индийским», «Поход славного рыцаря Колеандра Лодвика» и «Погребение кота» — все это многолистовые гравюры. Рисунок их вырезался па нескольких досках, а затем отпечатки склеивались, и получалась общая композиция большого формата.

Итак, русский лубок — создание безымянных народных мастеров, этот «пошлый площадной предмет, предоставленный в удел черни», занял почетное место на стенах музея изобразительных искусств, рядом с великими мастерами Запада и Востока — с Дюрером и Хокусаи, и соседство это выдержал с честью.

Оказалось на поверку, что у мужика Якима Нагого был хороший, верный вкус. Несколько слов о технике лубка и о лубочном промысле.

Почему картинки называются лубочными? На этот счет нет определенного единого мнения. Их вырезали и печатали с липовых досок, а липа в иных местах называлась лубом. Их разносили на продажу офени-коробейники в своих лубяных коробах. Московское предание говорит, что название картинок пошло от улицы Лубянки, где они печатались.

Впоследствии ксилография уступила место металлографии, а затем литографии, но название лубочных за картинками сохранилось. Раскраской лубочных листов занимались деревенские женщины многих сел под Москвой и Владимиром. «Прирожденное чувство цвета, — говорит Дюшартр, — порождало счастливые и новые сочетания, каких не достигнешь и при тщательной раскраске. Многие современные художники сознательно используют уроки, которые преподают им, сами того не ведая, самоучки, понуждаемые необходимостью работать кистью с величайшей поспешностью».

С появлением на рынке в конце XIX века дешевых хромолитографических картинок, изготовляемых фабричным способом, народный лубок не выдерживает конкуренции и прекращает свое существование.

Разумеется, не все лубки равноценны, не все одинаково самобытны. В древнейших ксилографических лубках мы видим устойчивое влияние многовековых традиций русского изобразительного искусства допетровского времени. В таких листах, как «Библия» мастера Кореня, «Трапеза благочестивых и нечестивых», «Притча о богатом и убогом Лазаре», «Аника-воин и смерть», эти национальные традиции проявились наиболее убедительно.

Переход от ксилографии к металлографии является рубежом двух периодов истории русского лубка. Еще Снегирев указал, что между лубочными картинками, резанными на дереве и гравированными на меди, нельзя не заметить существенной разницы в исполнении.

Кроме различия в технике, сказались и иноземные влияния. Гравюра на металле внесла в лубок более изощренную технику, которой щеголяли народные мастера в графической передаче облаков, морских волн, древесной листвы, скал, травяного «позема».

С появлением новых красителей меняется и цветовая гамма расцветки, она становится все более яркой. Лубки семидесятых - восьмидесятых годов XIX века, раскрашенные ярчайшими анилиновыми красками, широкими мазками, нередко мимо контура, поражают глаз буйством цвета в неожиданных и новых сочетаниях.

Коллекции русских народных картинок, хранящиеся в наших музеях и библиотеках, до сих пор еще далеко не исчерпаны. Многое остается непоказанным и неопубликованным. Атласы народных картинок Д. Ровинского, вышедшие почти столетие тому назад, и при выходе стоили больших денег, а сейчас и подавно являются малодоступной библиографической редкостью. Поэтому всякую новую публикацию русских лубков надо всячески приветствовать.

Настоящее издание, не претендуя на полноту обзора, ставит непременным себе условием воспроизведение лубков непосредственно с музейных оригиналов, без ретуши и произвольной раскраски — условие, против которого нередко погрешали прежние издания.

Н. Кузьмин

Список иллюстраций:

01. Славное побоище царя Александра Македонского с царем Пором Индийским. XVIII век

03. Фома да Ерема два братеника. XVIII в.
04. Цирюльник хочет раскольнику бороду стричь. XVIII век
05 - 06. Кот казанский, ум астраханский. XVIII век
07 - 18. Шемякин суд. XVIII век

20. Повесть о Ерше Ершовиче. Начало XIX век
21. О дворянине и мужике. XVIII век
22. Пословица (Змея хотя и умирает, а зелье все хватает). XVIII век
23. Пожалуй поди прочь от меня. XVIII век
24. Песня «Не будите молоду...». 1894 год
25. Желание Кащея. Начало XIX века
26. Пожалуй поди прочь от меня. XVIII век
27. Реестр о цветах и мушках. XVIII век
28. Аз есмь хмель высокая голова более всех плодов земных. Первая половина XVIII века
29. Рассуждение молодого человека. XVIII века
30. Охота за зайцами. XVIII век
31 - 32. Рассуждение холостого человека о женитьбе. XVIII и XIX века
33. Брат целовальник. XVIII век
34. Яков кучер кухарку обнимает. XVIII век
35. Радость моя (угощение яблоками). XVIII век
36. Ерема с Фомою два братеника. XVIII век
37. Рейтарша на курице. XVIII век
38. Рейтар на петухе. XVIII век
39. Парамошка с Савоською в карты играли. XVIII век
40 - 41. Ах черный глаз поцелуй хоть раз. Первая половина XVIII века и 1820 - 1830 годы
42. Немка едет на старике. XVIII век
43. О глупой жене. XVIII век
44. Ион худоумный. XVIII век
45 - 46. Ах матки мои вор пришел ко мне во двор. XVIII и начало XIX веков.
47. Яга-Баба с мужиком плешивым. XVIII век
48. Пан Трык и Херсоня. XVIII век
49. Савоська и Парамошка. XVIII век
50. Знай себя указывай в своем доме. XVIII век
51. Иностранные народы изволят нюхать табак. XVIII век
52. О женатом волоките (фрагмент). XVIII век
53. О пьянстве. XIX век
54. Пошла баба в лес за грибами. 1820 - 1840 годы
55 - 56. Медведь с козой проклажаются. XIX век
57. В Марьиной Роще (фрагмент). Конец XIX века
58. Медведь с козой проклажаются. 1820 - 1840 годы
59. Здравствуй, лапушка моя. XVIII век
60. Принужденное терпение к некоему неизвестному отцу. XVIII век
61. Дураки кормят котенка. Первая половина XVIII века
62. Старый муж, а жену молодую имел. XVIII век
63. Песня «В селе малом Ванька жил...». Конец XIX век
64. Песня «Вечерком красна девица...». Конец XIX век
65. Лапушка, ты, не стыдися. XVIII век
66. Похождения о носе и о сильном морозе. XVIII век
67. Пожалуйста, отдай мне (ведра). XVIII век
68. Жених и сваха. XVIII век
69. Старый муж, а жену молодую имел (фрагмент). XVIII век
70. Рачительное домоводство. 1839 год
71. Вот как зверя приучают. 1839 год

73. Песня «Пряди моя пряха...» (фрагмент). Конец XIX века

Лубок – народные картинки на популярные сюжеты с поясняющим текстом, в качестве которого могли использоваться пословицы, простеньких стихотворения или небольшие рассказы. Нередко лубочные картинки были намеренно декоративны и даже гротескны. Благодаря своей дешевизне они пользовались огромным спросом даже у беднейших слоёв населения. Рассматривая эти картинки с удивлением замечаешь, что многие из них актуальны и сегодня.

Сегодня точно неизвестно, как и почему назвал эти картинки «лубочными». По одной из версий название картинки получили из-за того, что вырезали их на липовых досках. По другой – картинки эти продавали в офени-коробейники в лубяных коробах. А кто-то утверждает, что название пошло с Лубянки – московской улицы, где жили мастера по изготовлению этих картин. Но так или иначе, именно лубки – народные юмористические картинки, которые продавались на ярмарках с 17-го до начала 20-го веком, считались самым популярным и самым массовым видом художественного творчества на Руси.

Картинки продавали в по 1-2 копейки за штуку или партиями по 100 штук по рублю. В Москве лубок можно было купить у стен Кремля – на мосту у Спасских ворот, где вcякий люд толпился с раннего утра и до темна. Для царского обихода «потешные» лиcты продавали в Овощном ряду.

Лубок – это оттиск или гравюра, которые получают на бумаге с деревянного клише. Сначала лубочные картинки быть только черно-белыми. Ими украшали боярские хоромы и царские палаты, а уже позже картинки стали цветными, а их производство – массовым.

Позже картинки начали раскрашивать. Занимались этим женщины под Владимиром и под Москвой, пользуясь при этом заячьими лапками. Порой такие картинки чем-то напоминали современную раскраску для малышей – торопливую, неумелую, а порой и нелогичную по цвету. Но среди дошедших до нас лубков учёные сегодня выделяют много картинок с неожиданно свежими и неповторимыми сочетаниями.

Если представители высших слоёв общества относились к лубку несерьёзно и отказывались признавать эти картинки искусством, у крестьянского люда они пользовались огромной популярность. Хотя иногда мастера простолюдины-самоучки рисовали их на самой дешёвой серой бумаге. В те далёкие времена о бережном сохранении лубков никто не заботился – никому и в голову не приходило, что через пару столетий эти картинки будут считать шедеврами русской народной живописи. Современные же искусствоведы считают, что лубок вобрал в себя и историю древней Руси, и народный юмор, и природный талант русского народа. В них истоки и красочной литературной иллюстративности, и живой карикатуры.

1888 г.

Шло время, и технология изготовления лубка существенно изменилась. В 19-ом веке рисунки делали уже не на дереве, а на металлических пластинах. Это позволило лубочных дел мастерам изготавливать более тонкие и изящные картины. Стала богаче и гораздо более яркий цветовая гамма «потешных» картинок.

Лубочные картинки на протяжении долгого времени были главной духовной пищей для простого народа, источником новости (поскольку газет быть критически мало) и знаний. А лубок стоил не дорого и распространялся по всей стране, несмотря на огромные российские расстояния. На лубке можно было найти и картинки околонаучной тематики, и сатирические сочинения, и виды городов с описанием, и арифметику, и буквари, и хиромантию с космографией. Популярны были и календари с полезной бытовой информацией.

Н.А. Некрасов. Москва. Литография Т-ва И.Д. Сытина и Ко. Москва. Литография Т-ва И.Д. Сытина и Ко. 1902 г.

ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ
У Владимира Ивановича Даля, автора «Толкового словаря живого великорусского языка», была самая большая коллекция лубка. В его коллекции были все без исключения вышедшего в тому времени.

Для тех, кого заинтересовала тема русского лубка, мы подготовили продолжение - . Особое внимание стоит обратить на тексты.

РУССКИЙ ЛУБОК

Век XVIII – это эпоха расцвета удивительного искусства, русской национальной школы лубочной картинки.

Существует предание, что название улицы Лубянка в Москве, которая является продолжением улицы Сретенка, происходит от лубочных листов, которые изготовлялись и продавались здесь. Действительно, на Сретенке сохранились два удивительных архитектурных памятника, связанных с историей русского лубка. Это, прежде всего, Церковь «Успения в Печатниках». Церковь стояла в центре слободы работных людей Печатного двора. Предполагается, что первыми изготовителями лубочных картинок и стали профессиональные печатники, установившие у себя на дому простейшие типографские станки. Неподалеку выросла еще одна церковка – «Троицы в листах». У ограды этой церкви и продавали московские печатники первые лубочные картинки.

В этом районе Белокаменной и выработался в начале XVIII в. своеобразный стиль русского лубка.

Вплоть до 1727 г. большинство лубочных картинок печатаются с деревянных досок. Лишь после смерти Екатерины I, когда прекратила свое существование петербургская типография и резко сократила выпуск московская печатня, медные доски из закрывшихся типографий стали использовать для производства лубка; нашли, производя лубочные картинки, источник пропитания и оставшиеся без работы печатники.

Лубок – один из интереснейших источников изучения истории России XVIII столетия. Первый же лист в стиле лубка начала XVIII в. дает представление о состоянии нравов русского общества в начале реформ Петра. Изображает он русского купца, который уже одет в иноземное платье и которому цирюльник готовится отрезать бороду. Как известно, указом царя в 1705 г. всем, кроме священников, предписывалось носить платье по иноземной моде и всем было приказано сбрить бороды. Так что исследователи, в частности Юрий Овсянников, предполагают (и не без оснований), что этот лубочный лист был заказан непосредственно… самим Петром I.

Из желания «потрафить» царю-реформатору авторы лубочных листов эпохи петровских реформ иногда создавали достаточно забавные композиции. Вот, например, лубок под названием «Славное побоище царя Александра Македонского с царем Пором», на котором в лице Александра легко узнаются черты самого Петра I, – гравер не забыл даже тщательно вырезать излюбленные царем манжеты и шейный платок. То же самое – с листом «Илья Муромец и Соловей-разбойник». Оба героя произведения мало что во французских кафтанах, да в завитых париках и в ботфортах, что, конечно же, вызывает улыбку у знатока этнографии эпохи и у любителя русских былин, так у Ильи Муромца еще и внешность Петра I.

Однако Русь никогда не оскудевала оппозиционерами. Нашлись противники – и у Петра I, и у его реформ, и особенно антипетровские настроения распространены были среди старообрядцев. Именно им приписывается авторство несколько лубочных картинок, негативно представляющих, хотя и в иносказательной форме, реформы Петра I. Особенно популярны были тогда листы с изображением кота, в которых противники Петра имели обыкновение поиздеваться над подбритыми «по-кошачьи» усами государя.

Самое широкое внимание публики сумел привлечь лубок «Как мыши кота хоронили». Полностью раскрыть тайну этой лубочной композиции довелось удивительному человеку – знатоку русской культуры, жившему, правда, уже в следующем веке, – Дмитрию Александровичу Ровинскому. Являсь высокообразованным юристом, судебным деятелем, выдающимся историком искусств, почетным членом двух российских академий – наук и художеств, он запомнился еще и как московский губернский прокурор, и как крупнейший своего времени знаток истории живописи. Д. Ровинский был автором выдающегося по объему и глубине исследования труда по истории русской иконописи и автором тонких исследований русского лубка. На собственные средства он издал 19 своих трудов, среди которых – «История русских школ иконописания», «Подробный словарь русских гравированных портретов», «Материалы для русской иконографии». Девятитомное сочинение создано им о лубке – «Русские народные картинки». Над материалами к этому сочинению он работал в библиотеках Лондона, Парижа, Берлина, Праги и пришел к выводу, что у лубка «Как мыши кота хоронили» аналогов нет и что это чисто русское произведение. Проведя тщательный анализ пояснительных надписей лубка, сопоставляя их с историческими фактами, Ровинский пришел еще к одному неожиданному выводу. Точнее сказать, к неожиданным аргументам, потому что он с самого начала был уверен: Кот – это Петр.

Познакомимся с его аргументами, ибо они интересны с точки зрения рассмотрения лубка как источника для изучения истории своего времени:

1. Кота хоронят на погребальных санях с восьмеркой лошадей. И Петра I так хоронили.

2. Кота хоронят с музыкой. Впервые оркестры на похоронах были разрешены в 1698 г. На похоронах Петра играл оркестр.

3. И титул Кота пародирует царский титул.

4. Кота везут на чухонских (финских, ингерманландских) санях, жену его зовут Чухонкой-Маланьей. Первую жену Петра, Екатерину I, в народе звали чухонкой.

5. На лубке процессию похорон Кота сопровождают мыши, представляющие разные земли. Охтенская, Олонецкая, Карельская земля были отвоеваны Петром во время войны со шведами. Есть и намек на отвоеванную Петром крепость Шлиссельбург – мышь Шушера из Шлюшина, именно так – Шлюшином в народе звали и Шлиссельбург. Как видим, не полюбился царь-реформатор, так и каждое лыко в строку, даже полезные для России завоевания отразились в лубке иронично.

6. Одна мышь на лубке курит трубку. Вольная продажа табака была разрешена Петром I.

7. Одна мышь едет в процессии на одноколке. Такие повозки появились в России лишь при Петре, который любил на них ездить.

Вывод ученого: Кот и есть Петр I.

Ответил ученый и на принципиальный вопрос: кто выпускал лубок антицарской направленности, вернее, с чьего благословения и при чьей поддержке крамольный лубок появился на свет. Ответ однозначен: при поддержке Русской Православной церкви, у которой отношения с государем не сложились. Подтверждение тому – еще один лубок первой четверти XVIII в. – «От Христа падение Антихриста». Лицо поверженного дьявола на лубочной картинке – точная копия портрета Петра I.

Так популярный в народе лубок стал для церкви, лишившейся самостоятельности в 1700 г., удобным средством сведения счетов в политической борьбе с царем.

Русский лубок – прелюбопытный повод для искусствоведческих и исторических ассоциаций, для размышлений и наблюдений над взаимовлияниями и взаимовоздействиями русского искусства и искусства стран Европы.

Вот интересный пример. Во второй половине XVIII в. стали распространяться в России лубки-перерисовки с немецких и французских народных картинок. Юрий Овсянников описывает один из лубков, созданных на мотив «Гаргантюа и Пантагрюэля». Он точно воспроизводил иллюстрацию к бессмертной истории этих двух героев романов Рабле, но под чистой русским названием: «Славный объедала и веселый подпивала». А в годы царствования Елизаветы Петровны был напечатан лубок «Пение и пляска», на котором были изображены полишинели, награвированные великим гравером Калло. Предполагается, что итальянские гравюры могли попасть в Россию при посредстве зарубежных певцов и комедиантов.

30-40 гг. XVIII в. – время расцвета развлекательных лубочных картинок, особое место среди которых занимают лубки с изображением народных празднеств и гуляний. Эти лубки – интереснейший источник изучения быта и нравов русских в XVIII столетии. Так, лубок «Медведь с козою прохлаждаются» точно воспроизводил любимое развлечение эпохи – «пляски» медведя и козы под примитивную музыку поводырей на ярмарках и гулениях.

Очень популярны были и лубки с изображением кулачных боев, также являющихся примером излюбленного русского игрового времяпрепровождения. Ни одна «масленица» не обходилась без боев-поединков или «стенки – на стенку». Сохранился лубок, специально посвященный встрече и проводам «масленицы»: на одном листе размещено 27 картинок, изображавших сцены городского гуляния с точным обозначением московских районов. Этот лубок – ценнейший источник изучения культуры быта Москвы XVIII в.

В годы правления Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны в моду вошли лубки с изображениями шутов и скоморохов. Известно, что во второй половине века было модно держать при дворе дур и дураков, карликов и уродцев (наверно, у многих читателей в памяти «Ледяной дом» Лажечникова). Следуя примеру императриц, карликов и дураков заводили и отдельные богатые помещики.

В моде были в XVIII в. и лубки, изображавшие с большой этнографической и иконографической точностью дворянский быт того времени. Лубки донесли до нас внешний вид дамских причесок, фижмы, роброны, наклеенные на личики «мушки».

Появлялись и сатиры на придворные моды, поэтому, например, «Франт и проданная франтиха» – столь популярный в середине века в Москве лубок.

Однако большая часть лубков этой эпохи создавалась в соответствии с запросами городского населения – купцов, мещан, приказчиков и очень точно отражала их быт. Лубки донесли до нас интерьеры трактиров, внутреннее убранство дома зажиточного горожанина, одежду того времени, сервировку стола… Крестьянским лубок станет лишь в XIX в.

Картины на лубках доносят до нас и сведения о международных культурных связях: сохранился до наших дней лубок-афиша, извещающая о приезде в Россию труппы английских комедиантов.

Живо откликался лубок и на военные сюжеты. Летом 1759 г., после победы русских войск над полками Фридриха Прусского, появилась лубочная картина «Русский казак бьет прусских драгун», а также отдельные лубочные листы с изображением русских гренадер.

Однако лубок содержал в себе не только историческую и этнографическую информацию, а выполнял и своеобразную литературно-культуртрегерскую миссию. В конце 60– начале 70 гг. XVIII в. лубок, и прежде всего в Москве, обращается к творчеству популярного в те годы поэта, драматурга, баснописца А. П. Сумарокова. Московский издатель лубочных листов Ахметьев использует специально написанные поэтом тексты в ритме раешника в качестве подписей к лубкам. Всего исследователям известно 13 картинок с текстами Сумарокова, пользовавшихся большой любовью в народе. В XVIII в. это был единственный пример использования текстов профессионального литератора в производстве лубков. В XIX в. издатели лубка уже обратятся к произведениям Крылова, Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Но это будет потом. А пока Сумароков был первым. Позднее стали печататься на одном листе сказки, такой лист можно было разрезать и сложить в книжку. И книжки эти сыграли в XVIII в. немаловажную роль в истории русской культуры. Фактически это были первые дешевые популярные издания, выходившие массовыми тиражами, светского содержания. В Российской государственной библиотеке в Москве хранится экземпляр издания 1750 г. Это «Жизнеописание славного баснописца Эзопа». Интереснейшие сведения о такого рода изданиях приводит в своем исследовании «Русские гравированные книги XVII–XVIII веков» С. А. Клепиков.

К лубочным книжкам относятся и буквари, календари, гадательные книжки, притчи, жития святых, также являющиеся важной составной частью книжной русской культуры XVIII в.

И последнее – крупнейшие монастыри России издавали лубки с изображением своих церквей и соборов – ценнейший источник для изучения истории православной русской архитектуры.

Из книги Кто есть кто в истории России автора Ситников Виталий Павлович

Из книги Древние боги славян автора Гаврилов Дмитрий Анатольевич

РУССКИЙ БОГ У христианизированных народов прежние основные божества язычников приобретают имена христианских святых и их противников. Вернее, происходит своеобразное замещение культов древних богов культами святых или отчасти образами нечистой силы. При этом формы

Из книги Русский Нил автора Розанов Василий Васильевич

Русский Нил * * *"Русским Нилом" мне хочется назвать нашу Волгу. Что такое Нил - не в географическом и физическом своем значении, а в том другом и более глубоком, какое ему придал живший по берегам его человек? "Великая, священная река", подобно тому, как мы говорим "святая

Из книги Убийство императора. Александр II и тайная Россия автора Радзинский Эдвард

Русский че «Особенный человек» Рахметов готовит себя к служению народу. (Читатель тотчас понимал – к революции…) Закаляя себя для будущих невзгод (конечно же, будущие тюрьмы и каторга!), Рахметов ест сырое мясо и спит на гвоздях… Чтобы разделить труд с народом, дворянин

Из книги Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством автора Павловский Глеб Олегович

32. Беглецы от власти формируют власть. Русский как человек, втягиваемый во власть. Русский Мир и русское человечество - Кто создает из Московской Руси Россию? Люди, беглые из крепостного состояния на свободу в казаки.- Русские конкистадоры?- Они не конкистадоры, а

Из книги Истории простой еды автора Стахов Дмитрий

Русский дух Теперь мила мне балалайка Да пьяный топот трепака Перед порогом кабака. Мой идеал теперь – хозяйка, Мои желания – покой, Да щей горшок, да сам большой… Александр Пушкин. Отрывки из путешествия Онегина «Где щи – тут и нас ищи», – говаривали в старину. Щи были

Из книги Коренные различия России и Запада. Идея против закона автора Кожинов Вадим Валерианович

Русский век Вадим Валерианович ушел от нас 25 января 2001 года, в самом начале нового столетия и тысячелетия, как бы удовлетворившись тем, что предыдущий век закончился. Говорю это вполне серьезно, поскольку, так случилось, в 2000 году несколько раз спорили с ним о том, когда

Из книги Пассионарная Россия автора Миронов Георгий Ефимович

ЛУБОК. РУССКАЯ НАРОДНАЯ КАРТИНКА Лубок зародился в России именно в XVII в. и вскоре стал самым популярным в народе жанром изобразительного искусства.Сегодня лубок XVII в. внимательно изучается историками – не столько как исторический источник, сколько как источник

Из книги Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя автора Беляков Сергей Станиславович

Из книги Украина трех революций автора Топорова Аглая

«Русский мир» Многие обличающие Россию и российского президента статьи писались и до сих пор пишутся по-русски. Телевидение же, наоборот, украиноязычное. Конечно, очень известным телеведущим, особенно иммигрантам из России и Белоруссии вроде Евгения Киселева и Савика

Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 5: Мир в XIX веке автора Коллектив авторов

Русский XIX век К началу XIX в. Российская империя сложилась как одна из крупнейших мировых держав. Ее территория охватывала 17 млн кв. км, раскинувшись от Балтийского моря до Тихого океана и от Северного ледовитого океана до Каспийского моря. Население к началу века

Из книги Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки автора Острецов Виктор Митрофанович

Из книги Империя для русских автора Махнач Влаидмир Леонидович

Русский город и русский дом Где жить русскому народу? Человеку современного биологического вида около 40 тысяч лет. Из них более семи тысяч лет человек живет в городе. Знаменитый Иерихон, древнейшие городские поселения на Кипре и в южной части Малой Азии ученые

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

Великий русский скульптор. Глава «Союза русского народа». Русский националист Клыков Вячеслав Михайлович (1939–2006), великий русский скульптор, Народный художник России, Президент Международного фонда Славянской письменности и культуры, Председатель Главного совета

Из книги Броня генетической памяти автора Миронова Татьяна

Русский дом и русский характер Русское миросозерцание сформировано укладом нашей жизни, испытанным тысячелетиями. Современные удобства и технологические достижения сделали народы в бытовом отношении вроде бы одинаковыми, но не надо забывать, что научно-техническая

Из книги Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами автора Макеев Сергей Львович

Русский, он и в Африке русский Русские волонтеры вступили в бой, когда силы англичан уже многократно увеличились: британская армия на юге Африки насчитывала теперь сто двадцать тысяч человек против семнадцати тысяч воюющих буров. Вновь прибывшие английские части были

Типы лубков

• ?Духовно-религиозные -- В византийском стиле.
• ?Изображения иконного типа. Жития святых, притчи, нравоучения, песни и т. д.
• ?Философские.
• ?Юридические - изображения судебных процессов и судебных действий. Часто встречались сюжеты: «Шемякин суд» и «Ёрш Ершович Щетинников».
• ?Исторические -- «Умильные повести» из летописей. Изображение исторических событий, битв, городов. Топографические карты.
• ?Сказочные -- сказки волшебные, богатырские, «Повести об удалых людях», житейские сказки.
• ?Праздники -- изображения святых.
• ?Конница -- лубки с изображением всадников.
• ?Балагурник -- потешные лубки, сатиры, карикатуры, побаски.

Сюжеты лубков

Первое, что бросается в глаза при внимательном рассмотрении русской народной картинки, это совсем иное, чем в получившем самостоятельное бытие жанре гравюры, отношение к другим типам искусства. Особенно органична связь лубка с театром.

Художественное пространство лубочного листа организовано особым образом, ориентируя зрителей на пространственные переживания не живописно-графического, а театрального типа. На это, прежде всего, указывает мотив рампы и театральных занавесей-драпировок, составляющих рамку многих гравированных листов. Так, листы комедии Симеона Полоцкого «Притча о блудном сыне» -- лубочной книжки, гравированной мастером М. Нехорошевским, -- воспроизводят сцену с актерами, обрамленную кулисами: сверху -- театральным наметом, а внизу -- рампой с осветительными плошками. Ряд голов зрителей, изображенный внизу, на грани между рисунком и текстом, уничтожает сомнения в том, что гравюра воспроизводит театральное пространство.

Изображение сцены создает принципиально иной художественный эффект, чем рисунок, который зритель относит непосредственно к какой-либо действительности. Являясь изображением изображения, оно создает повышенную меру условности. Изображение, делаясь знаком знака, переносит зрителя в особую, игровую «действительность».

Столь полного и демонстративного выявления театральной природы изображения, как в «Притче о блудном сыне», мы в других листах не находим. Однако ярмарочно-балаганно-театральная сущность лубка многократно выявляется в оформлении рамки картинки, часто стилизованной под занавес или кулисы.

Однако театральное обрамление не единственный и даже не основной признак особой “игровой” природы лубочных изображений. Среди наиболее существенных следует указать на тяготение лубка к маске. Не случайно маска комического персонажа из итальянской комедии через посредство гравюр Калло, также имеющих двойную графико-театральную природу (хотя не исключено и прямое влияние итальянского театра, систематически гастролировавшего в Петербурге в середине XVIII в. и явившегося одним из мощных проводников барочной культуры в России), пустила такие глубокие корни в русском лубке. Речь идет именно об особом театральном мире, а не только о воспроизведении условных типов гравюр Калло. Русский лубок не просто подражает типу маски или одежды, а воспроизводит шутовское поведение. Этим обнажается ориентация аудитории на динамическое восприятие лубочного текста.

Большое место в русском лубке занимает сатира на быт и нравы того времени.

В рисованном лубке главное - эмоциональное воздействие, важными компонентами которого являются цвет, искусный орнамент, узорочье, хотя сами художники, вероятно, основным для себя считали сюжет.

Потешные и праздничные сюжеты и образы были самыми распространенными в русском лубке во все два с половиной века его существования, и некоторые листы прожили даже весь этот срок не старея и не повторяясь в десятках новых вариантов: скоморохи, восседающие на свиньях, козлах и петухах с гудками и волынками, они же ряженые в кабаках, «Медведь с козою прохлаждаются, на музыке своей забавляются», гуляния на масленицу, медвежьи представления, песни, небылицы, похождение шутов Фомы и Еремы.

Бытовые сюжеты довольно популярны в лубочных листах. В них представлены народные увеселения в Москве на семик и масленицу, - с пьянством, обжорством, пляской, катаньем и кулачными боями, пьянство и кабацкий разгул. Изображения пения и пляски под звуки народных инструментов.

Есть, например, такой огромный лубок - «Трапеза благочестивых и нечестивых» (Приложение А, рис. 8). Склеен он из четырех частей и изображает двухэтажный причудливый терем в разрезе, в котором вкушают две компании. Одна - наверху, в светелке, и лица там у людей постные, позы скучные - это, благочестивые. До того благочестивые, что хитрый ангел удрал от них вниз - к нечестивым, восседающим за длинным резным столом. У этих - настоящий пир, настоящее веселье. В сенях скрипач и волынщик играют, озорные черти крутятся.

Настроение «Трапеза» рождает солнечное, задорное, и поэтому не сразу заметно, что вся композиция лубка и его причудливый терем почти целиком повторяют многие русские иконы новгородско-строгановского типа, где почти всегда изображены такие же сказочные, богато украшенные палаты в разрезе. И персонажи в нем трактованы по-иконописному, и основные детали те же, и даже обличье чертей. Вот только задача у лубка противоположная, чем у любой иконы: развеселить человека.

У простого народа особое отношение к большим праздникам с гуляньями и игрищами. В России сто сорок дней считались праздничными, более трети года, и крупнейшие из них, с гуляньями и игрищами, пришли еще из языческих времен. Церковь, не поборов их, просто «привязала» каждый к какой-нибудь из своих христианских дат. Верховодили в старину на таких праздниках скоморохи.

«На игрищах человек как бы освобождался от пут, которые связывали его в повседневной жизни, и становился свободным, становился самим собой, забывая царя и бога, а вместе с ними все то, что с таким завидным постоянством старались внушить ему в церкви».

Лубок в своих бесчисленных «Гуляньях», «Шутах» и «Скоморохах» нес простому русскому человеку то же самое.

С особой любовью иллюминировали так называемые портреты былинных и сказочно-литературных персонажей: Ильи Муромца (Приложение А, рис. 9), Алеши Поповича (Приложение А, рис. 6), Еруслана Лазаревича, Бовы Королевича, царя Салтана Салтановича, храбрых витязей Францила Винциана, Петра Златые ключи, королевен Магилены и Дружневны.

Такие «портреты» были чрезвычайно популярны в народе и выпускались в огромных количествах, причем всего в двух вариантах: богатыри, полководцы и цари верхом на вздыбленных конях с копьями и мечами в руках или неслись на врага, или уже громили его, а витязи и королевны чаще всего стояли лицом к зрителю, и в руках у них и возле ног были цветы, а сзади иногда виднелись дворцы. Каждый герой ярко разукрашен и разузорен. Красочное богатство и узорочье необыкновенно, и вместе с тем все тонко гармонизовано.

Безвестные художники сделали лубки-портреты вместилищем глубоко народных эстетических идеалов, вместилищем глубоко народного понимания силы, достоинства и красоты человека и красоты изобразительного искусства. Они сделали их главными воспитателями художественных вкусов трудовых масс.

В этих лубках хорошо видно, как чутки были всегда народные мастера к успехам других искусств, и в том числе городских, как не стесняясь заимствовали у них все, что помогало сделать их собственные произведения еще ярче и выразительней. Большинство героев этих «портретов» они одели по тогдашней городской моде, которая была очень нарядной. В композициях, в обстановке и орнаментах использовали наиболее выигрышные элементы барокко и классицизма, не нарушая, при этом традиционного характера лубков.

Большой для тех времен глубиной и широтой отличались познавательные лубки. На четырех полных листах, составлявшихся вместе, повествовалось, например, о «Государствах и землях и знатных островах и в которой части живут какие люди и веры их, и нравы, и что в которой земле родится…»

Одного чтения в этом творении хватало на десяток вечеров, а ведь еще многочисленные картинки надо рассмотреть; какие они из себя Азия, Африка, Европа или четвертая часть, «коя нарицается Новая Америка, не в дальних летах изыскана от Шпанских и французских немец с людьми неграмотными, и со златою и серебряною рудою, и от сих островов те немцы зело обогатились и грады поставиша и назваша четвертую часть новую землю и положища ее к тем трем частям…»

И про отдельные города были лубки. Про выбор невест. Про то, как действуют на человека разные цвета. Про знаменитые сражения прошлых веков, про Отечественную войну 1812 года. Про русские праздники и обряды. Про то, как пошла «железка». Про всяких зверей и птиц. Про пользу парилок.

Известен такой интересный факт: Андрей Тимофеевич Болотов в своих «Записках» рассказывает эпизод из своего детства: приехав домой в деревню, он хотел разъяснить своей неграмотной матери, чему он научился по истории; с этой целью мальчик нарисовал ей красками «на целом листе Бову-королевича или древнего рыцаря на коне в полном его вооружении и в воинских доспехах».

Лубочные картинки с видами церквей и изображениями святых издавали монастыри и распространяли их среди богомольцев.

Правительство использовало лубочные картинки для широкой пропаганды.

Вера в гадания в России была почти так же сильна в широких кругах населения, как в древней Руси, и лубочные издания в виде разнообразных гадательных книг, сонников, календарей имели широкое хождение.

Русский лубок был не только великолепным самобытным искусством, не только украшал жилища простолюдина и радовал его, но служил ему и подлинной обширнейшей энциклопедией, откуда тот черпал все свои основные, весьма не малые для своего времени знания.

Очень дорожили лубками. В произведении Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» про Якима Ногого

С ним случай был: картиночек

Он сыну накупил,

Развешал их по стеночкам

И сам не меньше мальчика

Любил на них глядеть.

Пришла немилость божия

Деревня загорелася -

А было у Якимушки

За целый век накоплено

Целковых тридцать пять.

Скорей бы взять целковые,

А он сперва картиночки

Стал со стены срывать…

А тут изба и рухнула…

…«Ой, брат Яким! Не дешево

Картинки обошлись!

Зато и в избу новую

Повесил их, небось?

Повесил - есть и новые, -

Сказал Яким - и смолк…

Горя, плача и нытья в русском лубке никогда не было. Он только посвящал, только веселил и обличал. Обличал всегда озорно и саркастически, с чувством большого морального превосходства над теми, кто считал себя хозяевами жизни. Он всеми доступными ему средствами укреплял веру народа в свои силы, в радость бытия и неминуемую победу простых людей над всем злом и неправдой.

Так бытовые лубочные картинки сохранили для последующих поколений черты русского быта XVIII века в его праздниках и буднях, удержав не только общие контуры, но даже ряд мелких деталей. Мысль художника и писателя могла находить здесь полное, никакими оковами не стесняемое выражение.

Офени и их роль в распространении лубка

Разносили картинки по деревням и городам офени - бродячие торговцы. Продавали только печатный товар. У некоторых имелись лошади, но большинство ходило по русским дорогам пешком. До Тихого океана доходили офени, до Гурьева, до Кавказа и устья Печоры. И все с одним лубяным коробом за плечами да крепкой палкой в руках. От этого короба, изготовленного из деревянного луба, будто бы и картинки стали также называться. А другие утверждают, что от Московской улицы Лубянки, где когда то располагался большой торг деревянными (лубяными) изделиями, а потом стоял трактир, в котором офени заключали свои сделки с владельцами печатен.

В деревнях офеней обычно ждали как самых желанных гостей. За «харчи» и постой денег не брали, знали, что отдарит картинками. А те отдохнут, разложат на столе и по лавкам свой товар и, за день - за два в такой избе вся деревня с мала до велика перебывает. И с каждым у офени свой разговор.

Ребятишкам букварь да сказки покажет, буквы объяснит: «аз», «буки», «веди», «глаголь», «добро»… Цена за красочную картинку была не большая - полкопейки штука, а можно и пару яиц принести, или грибов сушеных, или домотканой холстины толику - все брали офени.

Раскрашенные локальными пятнами с преобладанием фиолетового цвета, и почему-то они оказались созвучными моему настроению. Хотя раньше к лубку (народной картинке, предназначенной для тиражирования и массового распространения) относилась совершенно равнодушно. Удивившись такой перемене вкуса, решила освежить в памяти сведения об этом виде искусства.

Мыши кота хоронили. Лубок

В России лубок был распространен в XVII - начале XX века, породив массовую лубочную литературу, которая выполняла социальную функцию - приобщала к чтению беднейшие, малообразованные слои населения.

В справочниках сообщается, что свое название лубок получил от луба (верхней твердой древесины липы), которая использовалась в XVII веке в качестве гравировальной основы досок при печати картинок. В XVIII столетии луб заменили медные доски; в XIX-XX - картинки печатали типографским способом, однако название «лубочных» за ними сохранялось.

По поводу лубка вспомнились слова , чьи лекции по русскому искусству мы слушали в Суриковском институте: «Деревянная церковная скульптура соотносится с работами Растрелли так же, как лубок с голландской гравюрой, потому что представляют разные пути в искусстве». Лубок противостоял петровской гражданской гравюре, которую Петр I активно насаждал. Как писал историк И.Е. Забелин, русская народная жизнь при Петре лишь снаружи была заставлена разными немецкими «декорациями», а внутри оставалась такой же, как и раньше.

Николай Николаевич говорил: «В целом, лубок был защитой русского народного мировоззре-ния. Если Петр I вводил точные науки, то в лубке защищался, как бы мы теперь сказали, поэтический замысел, сказка. Если гравюры Шхонебека подписывались, в общем-то, языком газеты и официальных документов, то в лубках мы находим сказы, былины, песни, а также прибаутки, поговорки. Если на гравюрах Петра было все абсолютно серьезно, потому что они являлись, прежде всего, документами, то в лубке появ-ляется много смеха, иронии. И, наконец, если петровская гравюра всегда выполнялась на меди, была чистой графикой, за что ее ценили некоторые художники XX века и опирались на нее как на чистую графику (мирискуссники, например)…, то лубок графикой не назовешь, - это совершенно особое, не только графическое изображение». Русские лубочные картинки раскрашивались яркими красками.

К середине XIX века, в условиях широкого распространения книж-ной печати и господства академического искусства, слово «лубок» стал синонимом чего-то непрофессионального и грубого. В тот период он понимался как жаргон, как топорная работа. Когда хотели сказать о чем-то антихудо-жественном, то приводили в пример лубок.

В лубочном искусстве существовали разные жанры. Например, большое распространение получили лубочные картинки на церковные темы (сюжеты Священного писания, житийной литературы, духовных притч). Существовали лубки поэтические, сказочные, иллюстрировавшие былины. Среди картинок были и пейзажные - с изображением природы, памятных мест; были лубки-карты. Бытовали лубки жанровые, картинные, с придуманным сюжетом, и психологические - со свиданиями, свадь-бами, сговорами. Были лубочные картинки обрядовые и календарные. Наконец, существовали лубочные бестиарии, на которых показывались звери и птицы.

Лубок являлся не только праздничным искусством, использовавшимся для укра-шения интерьеров домов, но и оружием сати-ры. Существовали, к примеру, по-литические картинки, направленные против Петра I и его реформ. В них появились сатирические портреты Петра I в виде кота. Этот образ был создан, видимо, кем-то со стороны оппозиции, может быть, в старообрядческой среде, противостоявшей Петру, которого воспринимала антихристом. На лубковых картинках с изображениями котов делались смелые надписи, с прямым намеком на деятельность Петра.

«Мыши кота хоронили» - сатирическое изображение похорон Петра I в Петербурге, как говорится в книге Д.А. Равинского «Русские народные картинки». Сами надпи-си лубка подтверждают эту мысль, а также изображение духового оркестра, впервые заигравшего на похоронах Петра I. До того времени на Руси никогда и никого не хоро-нили с музыкой. Это была европейская традиция, которая потом привилась, вошла в жизнь России, и к XVIII - XIX векам стала вполне обычной. Но в начале XVIII века она производила сенсацию.

В разных вариантах данного лубка Равинский находил разные надписи балаганного характера. Например, на одном из них внизу изображена мышь с трубочкой в зубах, сидящая верхом на другой мыши, которая везет бочонок с вином. Над ними надпись: «Мышка тянет табачишко». Имеется в виду . Также имеется в виду и торговля водкой, которая сначала была частной, а затем превратилась в государст-венную монополию.

Иногда лубок выполнял значение газетной хроники, заменяв-шей современный телевизор. В лубке сообщалось о событиях, которые происходили в стране. В частности, рассказывалось о том, что в России появились слоны, которых привели из Персии в подарок императрице Анне Иоанновне. Путешествие слонов, за которым с любопытством следила вся Россия, описывалось в лубке: слоны изображались на Волге, переправляющиеся через Москва-реку, оказавшиеся в Петербурге. Эта история, довольно смешная, но достоверная, приводилась в документах той эпохи и иллюстрировалась лубками, как своего рода приложением к газете.

Хроникой можно назвать и знаменитый лубок, который назывался «Как ловили кита в Белом море». Рассказ, лежавший в его основе, не был придуман, а заимствован из газеты «Московские ведомости», в которой сообщалось, что такого-то числа, дня и года в Белое море заплыл кит и был выловлен сетями.