|
|
Отрывок, характеризующий Кузьмин, Николай Васильевич (художник)Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы. Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость. В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х. Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами. А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х. Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки. Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки. Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного. Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы. Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах. Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям. Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
|
Осенью 1928 года у Кузьмина зародилась, как он скажет потом, «дерзновенная мысль» проиллюстрировать великое творение великого поэта. Работал художник над иллюстрациями 5 лет. Это было время, когда приближалось 100-летие со дня смерти поэта. В феврале 1929 года в Доме печати в Москве состоялась выставка рисунков художников «Группы 13» , где впервые экспонировались 6 рисунков тушью «пушкинской серии» Н.Кузьмина. Художнику повезло – издательство «Academia» заключило с ним договор на иллюстрации к «Евгению Онегину». Можно говорить о том, что Николай Васильевич Кузьмин был, по сути дела, первым серьёзным иллюстратором «Евгения Онегина» .Один из критиков сказал, что Кузьмин в рисунках к роману Пушкина первый «вышел из заколдованного круга однообразных композиций ». Конечно, художник иллюстрирует основные сюжетные линии – но главное: он принял и использовал указание поэта о быстром и искусном карандаше. Самым тяжким укором в устах Пушкина для рисовальщика была фраза: «Художник – варвар кистью сонной…» - сонная кисть! Известно, что сам Пушкин был превосходным рисовальщиком.Кузьмин так писал о рисунках поэта: рисунками Пушкина «я восхищался смолоду…» И рисунки Кузьмина сделаны именно в пушкинском стиле – быстрого штриха, чернового, казалось бы, наброска. Понятие «темпа» в рисовании Кузьмин использовал давно – когда характеризовал рисовальщиков «Группы 13»: «рисовать без поправок, без ретуши. Что бы в работе рисовальщика, как и в работе акробата, чувствовался темп».
Но какой ценой достигалась эта лёгкость! Главное, что кузьминский стиль – не буквальное повторение пушкинского. Художник сам признавался: «Я не подражал (попробуйте подражать!) рисункам Пушкина, а лишь следовал его методу рисования пером: сразу, без повторительного карандашного контура. Это трудный метод: изведешь вороха бумаги, прежде чем добьёшься желаемого результата». И в другом месте: «Уже давно было сказано, что надо много трудиться и много пролить пота, что бы рисунок казался сделанным без малейшего усилия. Только художник знает, сколько труда требует эта «лёгкая» манера…». Приняв главный принцип рисования поэта, художник создал свой, тонкий и артистический подчерк. Все искусствоведы, когда-либо писавшие об иллюстрациях Кузьмина к «Евгению Онегину» в одном сходились всегда: художник достиг пушкинской лёгкости и совершенства в пластической передаче сложных состояний души поэта. В книге 150 иллюстраций – от едва намеченных штрихами мелочей до сложных композиций, напечатанных в цвете. Кстати, прототипом графического образа Татьяны в «Евгении Онегине» была первая жена художника – Мария Ивановна Петрова. Подтверждением высокого качества этого издания стала «Гран-при» и Большая золотая медаль, присужденная художнику на Всемирной выставке книги в Париже в 1937 году. Малоизвестный русский художник – график получает наивысшую награду на Всемирной выставке книги.
Его литературные работы («Круг царя Соломона», «Штрих и слово») неоднократно переиздавались. Он получил звание заслуженного деятеля искусств, а затем народного художника РСФСР, был избран членом-корреспондентом Академии художеств СССР. К 80-летию со дня рождения художника Государственная Третьяковская галерея организовала выставку его произведений. Николай Васильевич Кузьмин награждён высшей трудовой наградой нашей страны советского времени – орденом Трудового Красного Знамени. К.И.Чуковский дал весьма высокую оценку литературному и художественному творчеству Кузьмина. Вот текст письма: «Дорогой Николай Васильевич, от души благодарю Вас за драгоценный подарок и не столько за «Плоды раздумья», которые обрадовали, но не удивили меня, сколько за «Круг царя Соломона», «Аллею Антуанетты», «Счастье», которые поразили меня до безъязычья. Я всегда знал, что Вы литературнейший из советских художников, что Вы тоньше и глубже их всех понимаете Пушкина, Лескова, Пруткова, Гоголя, но мне и в голову не приходило, что Вы такойже мастер меткого изящного слова, как и меткого «кузьминского» штриха. Я читал Ваши новеллы с самой свирепой придирчивостью, но как ни старался, не мог найти ни одной вялой или лишней строки, каждую фразу хоть в рамку вставляй – зрелый, опытный, матёрый беллетрист, - вообще, весь стиль Вашего литературного творчества до такой степени родственно близок стилю Вашей графики (и там, и здесь один и тот же подчерк), что будущая Ваша книга, украшенная Вашими рисунками, представляется мне не досягаемым образцом художественной цельности …». Художник однажды воскликнул: «Какое счастье, что у России есть Пушкин!». Нам же хочется сказать так: какое счастье, что у Сердобска есть право гордиться тем, что он – родина замечательного Мастера Николая Васильевича Кузьмина.
Материалы для публикации предоставили художники Андрей и Елена Вилковы. г.Сердобск
Ты - не раб! Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Николай Васильевич Кузьмин (7 (19) декабря , Сердобск , Пензенская губерния - 1 января , Москва) - советский график, иллюстратор произведений русской и зарубежной классической литературы, член-корреспондент Академии художеств СССР (1967).
БиографияН. В. Кузьмин - автор книг «Круг царя Соломона» (1964), «Давно и недавно» (1982), «Художник и книга» (1985) и других . В архиве Н. В. Кузьмина, хранящемся в РГАЛИ , остались и неопубликованные рукописи. Личная жизнь
Награды
ПамятьНапишите отзыв о статье "Кузьмин, Николай Васильевич (художник)"ПримечанияСсылки
Отрывок, характеризующий Кузьмин, Николай Васильевич (художник)Ещё перед началом Альбигойского крестового похода, в 1199 году, Папа Инокентий III «милостиво» заявил: «Любой, исповедующий веру в бога, не совпадающую с церковной догмой, должен быть сожжён без малейшего на то сожаления». Крестовый поход на Катар назывался «За дело мира и веру»! (Negotium Pacis et Fidei)...Прямо у алтаря, красивый молодой рыцарь пытался размозжить череп пожилому мужчине... Человек не умирал, его череп не поддавался. Молодой рыцарь спокойно и методично продолжал лупить, пока человек наконец-то последний раз не дёрнулся и не затих – его толстый череп, не выдержав, раскололся... Объятая ужасом юная мать, в мольбе протянула ребёнка – через секунду, у неё в руках остались две ровные половинки... Маленькая кудрявая девчушка, плача с перепугу, отдавала рыцарю свою куклу – самое дорогое своё сокровище... Голова куклы легко слетела, а за ней мячиком покатилась по полу и голова хозяйки... Не выдержав более, горько рыдая, я рухнула на колени... Были ли это ЛЮДИ?! КАК можно было назвать вершившего такое зло человека?! Я не хотела смотреть это дальше!.. У меня больше не оставалось сил... Но Север безжалостно продолжал показывать какие-то города, с полыхавшими в них церквями... Эти города были совершенно пустыми, не считая тысяч трупов, брошенных прямо на улицах, и разлившихся рек человеческой крови, утопая в которой пировали волки... Ужас и боль сковали меня, не давая хоть на минуту вдохнуть. Не позволяя шевельнуться... Что же должны были чувствовать «люди», отдававшие подобные приказы??? Думаю, они не чувствовали ничего вообще, ибо черным-черны были их уродливые, чёрствые души. Вдруг я увидела очень красивый замок, стены которого были местами повреждены катапультами, но в основном замок оставался целым. Весь внутренний двор был валом завален трупами людей, утопавших в лужах собственной и чужой крови. У всех было перерезано горло...
Николай Васильевич Кузьмин 6.12.1890, Сердобск, Саратовская губерния - 9.01.1987, Москва Родился в семье портных. В Сердобске окончил реальное училище. Учился в рисовальной школе ОПХ, 1912-1914 годы, у И. Я. Билибина, А. А. Рылова, Н. К. Рериха, во ВХУТЕИНе, 1922-1924 годы, у П. А. Шилинговского и Е. С. Кругликовой. Участник 1-й мировой и Гражданской войн. Иллюстратор произведений русской и зарубежной классической литературы: романа А. С. Пушкина "Евгений Онегин" (1932 г., золотая медаль на Международной выставке 1937 г. в Париже), драмы М. Ю. Лермонтова "Маскарад" (1941 г.), сказа Н. А. Лескова "Левша" (1957 г.), поэмы А. С. Пушкина "Граф Нулин" (1959 г., бронзовая медаль на Международной выставке искусства книги в Лейпциге). В 1980 году — золотая медаль АХ СССР за иллюстрации к книгам: А. С. Пушкина "Эпиграммы" (1979 г.), Н. С. Лескова "Повести. Рассказы" (1973 г.), Н. Г. Курганова "Краткие замысловатые повести" (1976 г.). Автор книг: "Круг царя Соломона" (1964 г.), "Давно и недавно" (1982 г.), "Художник и книга" (1985 г.). Член МОССХа (с 1938 г.), заслуженный деятель искусств РСФСР (1966 г.), народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии художеств СССР (1967 г.).
Мои деды — крепостные, отец Василий Васильевич Кузьмин рано остался сиротой и был взят в обучение кирсановским портным Матвеем Гузниковым. В Кирсанове он и женился, а затем переехал в Сердобск, снял квартиру, повесил вывеску и «стал хозяйничать». Я родился 19 декабря 1890 года в Николин день первым ребенком в семье. Сердобск маленький городок Саратовской губернии, жителей тысяч 10, три церкви, в 12 верстах имение и дворец князя Куракина, выстроенный «брильянтовым» князем. Быт в нашей семье — мещанский, еда из общей чашки, спанье на полу. Мать мне рассказывала, что в детстве меня лечили от «криксы» испытанным способом: обмазывали тестом и сажали в печь. Первые мои художественные впечатления — картинки в журналах «Родина», «Нива», «Живописное обозрение«. Мальчишкой я очень увлекался тройками Каразина в «Ниве», очень любил Доре («Потерянный и возвращенный рай» и «Божественная комедия« с иллюстрациями Доре дошли до провинции в приложениях к «Родине»). Однажды отец принес от заказчика тяжелые альбомы издания Граната «Главные течения русской живописи 19 века». Я по сто раз пересмотрел эти великолепные листы, сильное впечатление осталось от картин Репина, Ге, Серова и как не странно для провинциального подростка (мне было тогда 12 лет) — от Врубеля. Я был способным к наукам мальчишкой, много и жадно читал, за раннюю начитанность среди местных интеллигентов получил кличку Коли Красоткина (из «Братьев Карамазовых»). Поэтому после начальной школы я не был посажен родителями на портновскую иглу, а пущен «по ученой части», определен в городское четырехклассное училище, а затем в реальное училище, только что, на мое счастье, открывшееся в Сердобске. Впрочем, скоро открылись от учения и выгоды: с 14 лет я уже зарабатывал кое-что писцом у страхового агента, а с 16 лет давал уроки и в качестве репетитора зашибал немалые деньги — до 40–50 рублей в месяц. Рисовать я начал рано, копируя из журналов понравившиеся картинки, делал портреты близких. Когда появились собственные деньги, начал выписывать книги по искусству. В 1907–08 годах знакомство с графикой Гойи и Бердслея (по изданиям «Шиповника») и с произведениями художников «Мира искусства» и современных французов (по воспроизведениям в «Золотом руне», который я в 1908 году выписывал). Увлечение Бердслеем и собственные опыты в графике отмечены сильным его влиянием. В 1909 году (мне было 18 лет) я послал свои работы в «Весы», они попали на глаза В. Я. Брюсову (как мне потом рассказывал Н. П. Феофилактов), получили его одобрение и были напечатаны в шестом номере журнала. Нужно ли говорить, что почувствовал сердобский реалистик, увидев свои рисунки, напечатанные в «Весах»! В 1910 году мои книжные украшения появились в «Аполлоне», а в 1912 году я, окончив реальное училище, поехал в Петербург. По желанию родителей, которым хотелось, чтобы ученый сын вышел в инженеры, я поступил в Политехнический институт, но заскучал на технических чертежах на первом же месяце. Целые дни я проводил в библиотеке Академии художеств, а затем стал посещать классы Общества поощрения художеств и лекции Института истории искусств. Познакомился я с редакцией «Аполлона», но в качестве дикого провинциала был поражен дендизмом и светским тоном редакции и как-то не пришелся ко двору, хотя Сергей Маковский очень был ко мне благожелателен. В Школе Общества поощрения художеств я между прочим посещал и классы графики, которые вел И. Я. Билибин и числился у него в успевающих, — в 1914 году получил на ученической выставке Большую серебряную медаль. В эти годы мои графические вещи печатались в «Сатириконе» и в «Лукоморье». Не разразись война 1914 года, я, вероятно, вошел бы в плеяду петербургских графиков, совершавших свой путь в орбите «Мира искусства». 1914–1922 — военные годы моей жизни, служба на фронте, сперва в старой, а затем в Красной Армии, в рядах которой я проделал марш через всю южную Россию от Воронежа до Новороссийска. В 1923 году я выплыл, по старой памяти, в Ленинграде и год посещал полиграфический факультет Академии художеств. В 1924 году я переехал в Москву «на заработки», работал в газетах и бесчисленных журнальчиках ВЦСПС. В 1929–1933 годах работал над иллюстрациями к «Евгению Онегину», который вышел в 1933 году в издательстве «Academia». В эти же годы выходят «Козьма Прутков», «Актриса» Гонкура, «Записки д’Аршиака» Гроссмана, «Маски» Андрея Белого с моими иллюстрациями. В 1929 году Даран, Милашевский и я затеяли выставку рисунков в Доме печати. Случайно собралась чертова дюжина, и выставка была открыта в Доме печати в феврале 1929 года под названием «Выставка рисунков группы "13"». Первая выставка «13-ти» имела за немногими исключениями благоприятную прессу, вторая была встречена в колья. После этого в течение ряда лет «13-ть» неизменно была мишенью для критических снайперов. Результат — издательства «воздерживались» давать нам заказы, а, если и давали, то с опаской и оговорками насчет необходимости «перестроиться». Темпераментный Бескин в благородном азарте борца с формалистическими плевелами напечатал в своем журнале статейку с доносом по моему адресу и выгнал со службы редактора, который рискнул дать мне заказ в его издательстве. Так что через два года после выхода «Онегина» я был начисто оттерт от пушкинского юбилея, не получил ни одной сколько-нибудь значительной работы и даже второе издание «Онегина», на которое я имел уже договор с издательством «Academia», не осуществилось. На этом фоне подлинно «яркой заплатой на ветхом рубище» оказались зарубежные издания «Онегина» в Италии, Чехословакии и Палестине и Золотая медаль на Парижской выставке. Между тем, рассматривая свои работы в порядке авторской самокритики, я нахожу у себя ряд качеств, необходимых иллюстратору: умение внимательно читать, литературный вкус, чутье к аромату эпохи. Продолжаю надеяться, что в области иллюстрации я еще не сказал своего последнего слова.
Картинная галерея имени К. А. Савицкого, Пенза Особое место в собрании занимают произведения художников, чья жизнь и творчество связаны с пензенским краем.
Так, замечательный советский график уроженец города Сердобска Н. В. Кузьмин представлен запоминающимися иллюстрациями к произведениям Пушкина, Салтыкова-Щедрина, Лескова и других классиков русской литературы.
В. П. Сазонов, Картинная галерея имени К. А. Савицкого, Саратов, Приволжское книжное издательство, Пензенское отделение, 1988 год Зарубежные издания К 100-летию выхода в свет романа «Евгений Онегин», в издательстве «Academia» в 1933 году было подготовлено его юбилейное издание с рисунками Николая Васильевича Кузьмина.
Цикл иллюстраций к роману представлял собой серию из более сотни рисунков пером в манере рисунков-набросков, схожих по манере самого поэта.
Это стало своеобразным открытием в художественной интерпретации Пушкина.
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
© 2024 «naruhog.ru» — Советы по чистоте. Стирка, глажка, уборка
|
|
|
|
